– Спасибо тебе.
– Теперь попробуйте по бегущей мишени.
Голос заставил задвигаться вдалеке силуэт, похожий на человека. Каждый получил по одному патрону. Мишень двигалась влево от нас. Я привык стрелять на вынос. Вставил патрон, щёлкнул затвором, прицелился. Бабах и попал. Француз почему-то засуетился, и патрон выпал из рук. Пока поднимал, мишень уехала.
– Не успел, – засмеялась женщина.
– Не успел, – ответил тот и положил винтовку к ногам.
– Что чувствовал, когда попал в мишень? – спросила женщина у меня.
– Не знаю. Как то всё само получилось. Не я командовал телом, а инстинкты, которые во мне. Может при выстреле я чувствовал, что свободен от этого мира и вовсе не раб.
– Раб? Почему раб?
– Потому что всё время должен только работать.
– Ну, а при выстреле?
– Я на миг вернулся в свой спортзал и там остался на время выстрела.
– Я думаю, это всё. Отставь винтовку.
– Куда?
– Ну, положи её на пол. Потом заберут.
– Скажите, нас возьмут в боевые войска? – заговорил француз на иврите.
– Вас примут, только куда-то подальше от передовой. Тоже мне, стрелки! 50 процентов попадания.
– Но?!
– Никаких но. Поехали. Яков, мы закончили.
– Пусть распишутся в журнале.
– Да, прости. Пойдёмте, распишетесь, что зря израсходовали имущества армии на тридцать долларов. Ну же, Влад, не грусти. У тебя всё получится, но только не здесь, а где-то в другом месте.
Всё остальное было уже не важно. Я не прошёл тест по стрельбе. Теперь я нужен только Фуату и его раствору. Вернувшись к зданию военкомата, мы стали проходить обычную процедуру вместе со всеми. Девушка в военной форме что-то спрашивала в окошечко, я отвечал на вопросы. Последний был:
– Вы хотите служить в действующей армии обороны Израиля?
Я взглянул ей в глаза, и спросившая опустила голову. В моем взгляде наверно была мольба: «не прогоняйте». Девчонка покачала головой. А я подумал:
«скажи же да».
– Да, я хочу служить в действующей армии обороны Израиля.
– Вот здесь распишитесь и ждите письмо.
– И это всё?
– Я что вы ещё хотели услышать?
Вот так девчонка кивком головы решила мою судьбу.
– До свидания.
В этот момент я почувствовал, что стал в здании военкомата частью чего-то большого и сильного.
Автобус отвёз меня домой, и я стал ждать письма. День сменялся днём, но кроме банковских счетов и рекламок ничего не приходило. Каждый день я не терял надежду, но она становилась всё меньше и меньше. Постепенно я перестал надеяться и уже не бежал к почтовому ящику, всё больше превращаясь в раба своей квартиры. Вёдра с раствором, плитка и какие-то порошки, вода в баклажке – вот что стало частью моей жизни. Мне совсем не хотелось учиться. У своего Фуата я неплохо зарабатывал. Зарплату получал вовремя и без обмана. Это меня вполне устраивало. Мне некуда было пойти, и я весь отдался работе от рассвета и до заката. Я практически жил на стройке рядом со своим арабом. Это хоть как-то отвлекало меня от пустой квартиры. Мои родители тоже переехали в Израиль, но ненадолго. Сразу подались в Америку, где неплохо устроились, а сестра получила образование. Потом сестра перебралась в Австрию, где и нашла себе приют, выйдя замуж. Хорошее медицинское образование и работа по специальности окончательно решили её судьбу. Они изредка звонили, поддерживая видимость семьи. Я же никого не хотел видеть. Просто толкал свою жизнь с каждым новым днём поближе к концу.