В очередной раз и в очередном месте, когда наш писатель разливался соловьем (тут его кажется к тому же угостили в полном смысле слова сногсшибательной тутовкой) и говорил из Ленина в пылу азарта он брякнул следующее:
– А еще, – подняв назидательно палец и мутным взглядом окидывая двоящихся тружеников, проговорил он. – Как говорил Ленин – пейте, но знайте меру. Вот так вот!
Сказав это он опрокинул в горло очередную стопку огненной воды имени Иосифа Виссарионовича. Но тут на его беду выискался за столом некий умник, то ли учитель, то ли библиотекарь, то ли просто добровольный книгочей, аккуратно прослушавший всю ахинею и околесицу приезжего писателя из Баку и совершенно ошарашенный последней фразой-цитатой из великого трезвенника, которому в рекордно короткие сроки удалось обкакать огромную страну.
– Позвольте, позвольте, – произнес умник, поднимаясь из-за стола на неверных ногах. – Я читал труды Ленина Владимира Ильича. Он – наш отец. В каком томе он сказал – пейте, но знайте меру? А?
Все головы повернулись к писателю в надежде, что он назовет источник.
И тот не растерялся и помахав руками громко произнес:
– Э, дорогой, какой-такой том. Он не в томе говорил – э! Он за столом говорил, когда пил со Сталиным!
Нашу улицу в центре города в третий раз за короткий промежуток покрывают асфальтом. Перерыли тротуары так, будто искали клад. Перерыли. Перелопатили, покрывали. Когда выходишь со двора на улицу тут же становишься по ноздри в пыли. Без очистительных масок выходить не рекомендуется. Поток машин пустили по параллельной улице с другой стороны нашего дома. Естественно, стали образовываться огромные пробки. Гудки, крики, ругань, шум, бесполезные сигналы на улице делали наших граждан и без того издерганных, крайне нервными. Прибавьте к этому – адская жара. Ну с жарой чиновники мерии переборщили. Могло бы быть попрохладнее. Впрочем, я жару люблю. О населении беспокоюсь. Но все когда-нибудь кончается. Закончилось и маловразумительное асфальтовое покрытие. Сразу на улице резко уменьшилось количество машин. Стало потише, полегче, попрохладней, паскудства стало поменьше. В связи с этим я вспомнил старый еврейский анекдот. Приходит старый еврей к раввину и жалуется на стесненные условия жизни в своем доме. Раввин, выслушав его, советует перевести из стойла в дом и животных. Старик в недоумении. Но исполняет совет. Через некоторое время раввин велит ему убрать из дома животных. Еврей сразу чувствует какой просторный стал у него дом. Благодарит раввина. Вот я и подумал – неплохо же живем, чего зря жаловаться!?