Но я всецело доверилась ей, положилась на ее мнение.
Как же мы с ней радовались, пели и плясали, когда неделю назад нам пришло долгожданное письмо, в котором я объявлялась победоносицей отбора! К письму прилагались приглашения на торжественную церемонию награждения.
И вот долгожданное награждение, я стою на ковровой дорожке, облитая скисшим молоком, и чувствую себя так унизительно, что хочется провалиться сквозь землю, в царство ночи.
Было до слез жаль выбранного для моей церемонии награждения Агнесс сиреневого платья и сделанной ею прически! Сестренка так старалась сделать меня тоньше и красивее…
Насколько это вообще возможно…
Как сказала Агнесс, огромный бант сзади платья у меня на бедрах отвлечет внимание от полной фигуры. А мои короткие волосы, черные, как смоль, может спасти только начес.
Но где же она, моя любимая сестра?
Где?
Мне было намного спокойнее, будь рядом Агнесс.
Она – Избранная и настоящий ангел во плоти. Ее любят все без исключения. Все к ней прислушиваются.
В гнетущем молчании торжественного зала дворца я снова и снова обводила взглядом толпу придворных, сияющую шикарными украшениями и роскошными нарядами, но не находила там ни Агнесс, ни папы с мамой, ни младшей сестренки Деборы.
Эдриан, мой муж, был единственным близким человеком во всей этой разряженной надменной толпе.
Он единственный здесь был моей семьей.
Но почему смотрел так странно?
Может, ему не понравилась моя реакция на выходку леди Ганны?
Что бы посоветовала Агнесс? Ведь она учила меня премудростям придворного этикета!
И я зашлась в неестественном смехе, надеясь перевести все в шутку.
Хоть смеяться мне совсем не хотелось – хотелось, наоборот, плакать.
Но, как учила Агнесс, я должна позволять другим немного развлечься за мой счет – тогда меня будут все любить и приглашать на светские мероприятия.
– Какая забавная потеха! – выдавила я из себя хохот. – Вы такая оригиналка, леди Ганна! Ой, не могу, уморили до смерти! Сейчас платье лопнет от смеха!
Я ожидала, что остальные аристократы присоединятся, ожидала увидеть на лицах улыбки или хотя бы оживление.
Но эти люди из высшего света продолжали буравить меня холодными, как ледышки, глазами.
А холоднее всех был взгляд моего мужа.
Вообще-то он всегда был достаточно холоден со мной, но Агнесс говорила, что у аристократии такое обращение супруга с супругой принято.