Присев на корточки, тот подкладывал в очаг куски угля, действуя при этом так, словно его руки совсем не ощущали жара. Когда он отошел в сторону, его место занял пес, тяжело развалившийся на полу. Уголь затрещал в очаге, раскаляясь. Кекс со вздохом уложил голову на передние лапы, укрыв задние пушистым хвостом.
– Я принес нож. – Пакс поставил миску с бульоном на стол рядом с кроватью. – Люк говорит, что рану нанесли им.
– Покажи ему. – Дойл кивнул головой в сторону Эйдриана.
Пакс передал Эйдриану нож рукояткой вперед.
– Флетчер нашел его в тридцати футах от лужи крови. Похоже, его специально там бросили. Не дотрагивайся до лезвия.
Матово-черный плоский нож напоминал своим изящным изгибом вороново крыло.
Конечно же, он был знаком Эйдриану.
– Еще один из моих детей отыскал дорогу домой. Как же хорошо я выдрессировал свои ножи. – Вес этого орудия и его форма были до боли знакомы. Эйдриан перевернул его. – Гляди-ка, кто-то сделал на ней гравировку. Буквы «Э» и «Х» – Эйдриан Хоукхерст. Благодаря этому нож стал совершенно особенным.
– Да, подарок от недоброжелателя, – сухо произнес Пакс.
– И человек этот так же недоброжелателен по отношению к Жюстине.
– Этот нож действительно твой? Ты уверен? – спросил Дойл.
– Мой. Вне всяких сомнений. Видишь? – Эйдриан провел подушечкой большого пальца по изгибу рукоятки. – Это было сделано, чтобы нож не вращался во время броска. Но ничего не вышло, поэтому я изготовил всего дюжину. Один подарил Жюстине. – Он посмотрел на Пакса. – По одному тебе и Флетчеру. Еще один – Анник, но она тут же его потеряла, беззаботная женщина. Двух я лишился во Франции: оставил их в телах своих врагов. Еще три оставил с вещами, когда в спешке убегал… – Эйдриан на мгновение задумался. – Из Соккьеве. Это в Италии.
– Стало быть, они рассеялись по всей Европе, – подвел итог Дойл.
– А точнее, девять штук, – добавил Пакс. Бухгалтер в душе, он обожал точные цифры.
– И еще три валяются в мастерской на первом этаже.
Дойл запустил согнутый палец в нагрудный карман и выудил оттуда лупу. Не говоря ни слова, он протянул ее Эйдриану.
Тот принялся внимательно изучать находку.
– Лезвие не сточено, несмотря на то что ему уже шестнадцать лет. Несколько зазубрин. Но они, возможно, появились во время сегодняшнего падения. Много засохшей крови, которая постепенно приобретает коричневый оттенок. Она оказалась на ноже примерно с час назад. А еще… – На краю лезвия виднелась белая полоса, как если бы кто-то провел ножом по молоку и дал ему высохнуть. Только вот такие ножи, как этот, не опускают в молоко. – Лезвие загрязнено. Это яд.