.
Больше всего Аврору поразило то, что Кристина Эберхардина не присутствовала на церемонии коронации. Казалось бы, она стала королевой Польши и должна была находиться рядом с супругом. Однако ее не было даже в Кракове, когда Фридрих Август общался с Примасом.
– Она, наверное, не хочет отрекаться от своей веры? Кстати, интересно, вдовствующая княгиня испытывает те же чувства?
– Вполне возможно, ведь если Анна София и разделяет точку зрения Генриха Наваррского – «Париж стоит мессы!»[28], – то это касается лишь ее сына. Но королевская супруга не может отказаться от принятия католицизма: она слишком привязана к своему мужу и готова следовать за ним повсюду. К тому же у нее просто не хватит духу сопротивляться его воле…
– В любом случае когда-нибудь ей придется сменить вероисповедание: не в последнюю очередь – ради своего ребенка, к которому в будущем перейдет отцовская корона.
– Об этом еще рано говорить. Давайте не будем гадать, что и как сложится в дальнейшем, а лучше пойдем в замок и покажем Фридриху Августу малютку Морица.
Вечер выдался холодный. Пожилая кормилица держала полуторогодовалого Морица на руках. Ребенок был с головы до пят плотно укутан в горностаевую шубку с капюшоном. Аврора тоже решила одеться по погоде. Ее роскошный наряд полностью скрывала просторная черная бархатная накидка на собольей подкладке. За исключением Амалии, которая осталась дома, вся компания была в сборе: Аврора и Ульрика – в карете, Готтлиб – на кучерском месте, а Клаус – рядом с каретой на своей лошади. Закончив все приготовления и раздав указания, они двинулись в путь. Вечерняя Варшава приветствовала путников праздничными огнями, но было заметно, что с момента торжественной церемонии радость и веселье поляков несколько поутихли. Если и слышались иногда пьяные выкрики уличных выпивох, для которых понятие времени значило не более чем пустой звук, то в большинстве домов, напротив, стояла тишина. Должно быть, причиной тому был снег, что начал валить большими хлопьями. А может – саксонские войска, разбросанные по городу небольшими группками. Так или иначе, жители Варшавы, похоже, не выказывали особой симпатии по отношению к новому сюзерену.
Старинный замок, словно в противовес всеобщему затишью в столице, кипел новой жизнью. Веселые звуки скрипки были слышны уже из внутреннего двора, сплошь уставленного различными экипажами. За ярко освещенными окнами то и дело маячили силуэты слуг и приглашенных гостей.