– Драсти, – пискнула Ленка.
– Здравствуй, егоза, здрав будь, воин (это мне, хе-хе). Гуляете?
– прогудел он.
– В лечебницу идём, к маме, – доложилась мелочь.
– Поклон передавайте госпоже Милославе от нас с Марьяной.
– Как она, выздоровела? – спросил я.
Любомир расцвёл.
– Уже вставать начала. Я ей запрещаю, да разве удержишь.
– Передадим обязательно, дядька Любомир.
– Ну бегите давайте.
Мамина лечебница находится минутах в двадцати ходьбы от нашего
дома – большое трёхэтажное здание, украшенное барельефами, и целая
россыпь корпусов отделений в большом ухоженном парке. Пускали туда
только родственников больных и только в приёмные часы, но нас там
хорошо знали, и сторож в вестибюле лениво махнул нам рукой,
проходите, мол. Кабинет мамы был закрыт, и мы заглянули к дежурной
сестре.
– А, Кеннер, – подняла она глаза от бумаг, – госпожа Милослава
пока занята, подождёте полчаса у неё в кабинете. Пойдёмте, я вам
открою.
Кабинет у мамы был совсем крохотный – стол, заваленный бумагами,
полочка с медицинскими справочниками, небольшой диван. Ленка сразу
же залезла на него и объявила:
– Играем в жу-жу!
Игра была непростой, требовала серьёзной концентрации и умения
работать с полем Силы. Я практически всегда выигрывал, но частенько
поддавался, чтобы мелкая не теряла интерес. Заключалась игра в том,
чтобы создать жалящую искорку (которая обозначала пчёлку), и
ужалить ею оппонента. Главная сложность была в том, что помимо
управления своими искорками, нужно было почувствовать и вовремя
развеять чужие, которые могли прилететь с любого направления. Ленка
могла управлять тремя, а я четырьмя, но когда я создавал четыре, то
автоматически побеждал, поэтому обычно ограничивался тоже
тремя.
В первый раз я победил, во второй, немного поддавшись, проиграл.
Третья, решающая битва была в самом разгаре, когда дверь открылась
и в кабинет вошла мать. С одного взгляда она поняла, чем мы
занимаемся и буквально побелела. Я тоже перепугался. Ленка,
увлечённая и ничего не замечающая, влепила мне свою жу-жу прямо в
лоб и счастливо засмеялась.
– Кеннер! – такое обращение ничего хорошего не сулило, а от тона
матери меня просто пробрала дрожь. – Кто это видел?
– Никто, – я искренне не понимал, что случилось.
– После процедуры вы сразу идёте домой, и ждёте меня.
– Хорошо, мама.