После этого видения преподобный Серафим изменился в лице и не мог вымолвить ни слова; его под руки ввели в алтарь, где он два часа простоял неподвижно. Еще суровее стали его подвиги: теперь все ночи до утра отец Серафим проводил в молитве.
Исповедовал я как-то в Троицком храме Дивеевской обители. Подошла к исповеди без очереди женщина. Согнутая, а в груди как трактор работает. Бесноватая, значит. Люди шарахаются от нее, какая ей очередь! Исповедую ее, а грехов не найду: десять лет непрерывно молится, живет чисто. Однако плачет и кается, себя ругает. Отпустил ей грехи: пошла к Причастию. На следующий день уж забыл я про нее. Поехали мы в Цыгановку к Серафимову источнику. Смотрю, идет, а как узнал ее, не пойму.
Улыбается, прямо сияет. Лягушка в царевну превратилась. По бокам еще две пожилых женщины и тоже сияют.
– Это ты или не ты? – спрашиваю.
– Я, – говорит. – Серафим приходил в гостинице к нам в келью, дал хлебушка и бес вышел.
– А потом? – спрашиваю.
– А потом, – говорит, – ушел в соседнюю пустую келью, лег на коечку. Мы в щелку заглянули, а его уже нет.
Расспросить бы их подробнее, адрес бы узнать, да мы задним умом богаты.
Преподобный отче, моли Бога о нас!
Монастырь наш тогда только начинался. Сидим (человек шесть нас было) голодные, а крыша над нами течет, холодно. Решили служить молебен преподобному Серафиму. Начали уныло. Поем, а на душе тоска. Потом все-таки распелись и, чувствуем, пошла благодать. Чувствуем, слышат нас грешных!
Ночью постучались в двери незнакомые люди, шестьсот рублей принесли на монастырь. Утром вдруг стали приносить продукты – мы не успевали принимать. На следующий день звоним в Московский банк, лежали там какие-то пустяки, думаем закроем счет. А нам говорят:
– Приезжайте, тут вам деньги пришли!
– Сколько? – спрашиваем.
– Семнадцать тысяч, – и, помолчав, – долларов.
– Что? Повторите!
Повторили. А мы и доллара-то тогда не видели. Приезжаем. Подводят к нам девочку лет 1 8, очень застенчивую: «Вот ее благодарите!» Оказывается, финская фирма торопилась закрыть свой счет, на котором оставалась эта сумма. Девочка оператор и говорит: «Что, мол, вам из-за такой мелочи (ничего себе мелочь!) хлопотать. Пожертвуйте монастырю». А они и пожертвовали. Вот дивный Серафим-то! Ведь на эти деньги мы спасли наш монастырь: сделали крышу над четырьмя церквами нашими и кельями.