– Я думаю, господа мои хорошие, что мне теперь самое время отдаться в объятия Морфея, а тебе, Славка, если ты не желаешь окончательно превратиться в большого и жирного мыша, надо тоже немедленно отправляться бай-бай!
– При чем здесь мышь? – Грязнов не понял, и Дуся тоже уставилась вопросительно.
– А ты взгляни в Дусины глаза и все поймешь без посторонней подсказки. Привет, до завтра, впрочем, уже до сегодня. Будить запрещаю. На веранде – это, надеюсь, приготовлено ложе для меня? Молодцы, правильно подумали, но после такой дороги я бы все равно ничего не услышал.
– Откуда у тебя такие догадки? – Грязнов усмехнулся.
– Элементарно, Ватсон. Вы ведь заранее позаботились о том, чтобы я не слышал сегодня мышиной возни, да?
– Ну, ты – отпетый негодяй! – воскликнул Грязнов, заметив, как остро сверкнули глаза у Дуси, и ухмыльнулся. Ох, не к добру, кажется, сверкнули!..
– Что поделаешь, Славка, опыт учит нас… впрочем, ничему умному мы с тобой так за всю жизнь и не научились. Вся надежда – на них, на женщин. Спроси у Дуси, она ведь все поняла, или я уже и в женщинах ничего не смыслю.
И он гордо удалился на веранду, а вскоре оттуда донесся его богатырский храп. Дорога закончилась, и он наконец имел право расслабиться. Действительно, больше двадцати часов за рулем – это не просто. Дуся вопросительно смотрела на Вячеслава. Он усмехнулся со значением и сказал:
– Знаешь, мне как-то неловко подводить друга. И что он там говорил насчет мышиной возни? Это он меня имел в виду? Полагая, очевидно, что ты – кошечка? А ведь он не ошибся, бродяга… Пойдем, и покажи мне, что ты сделаешь с большим и жирным мышом. Наверное, он так хотел меня обидеть, да? Как ты считаешь?
– Да какой ты жирный? Иди уж, защитничек, егерь… – Женщина ласково подтолкнула его в спину. – Смешно, а ведь он прав. Так бы и съела…
Грязнов захохотал.
Турецкий обещал спать долго, но победила привычка подниматься рано. А может, разбудило звяканье ножа и вилки в руках Вячеслава. Быстро вскочив, Саня натянул «треники», майку и вышел на кухню. Завтрак был в разгаре.
– Так, – многозначительно произнес он, – ощущаю явную дискриминацию. Кому-то – женщину и завтрак, а кому-то фигу с маслом? За что такое несправедливое наказание приезжему мальчонке?
– Так ты же весь день проспать хотел. Или мы тебя не поняли?