В начале пятидесятых один иностранец приехал в Москву и прямо из первого ряда партера влюбился в артистку Русского народного вокально-танцевального ансамбля. Действуя через свое посольство, он добился встречи. Подруги скинулись и одолжили ей денег на новое платье, поскольку ослепительной феей она была в сценическом наряде, а в собственных обносках ее бы не узнал никакой влюбленный принц.
Он и в самом деле был почти что принц, то есть очень богатый, известный и влиятельный человек. Это сообщила подругам будущая миллионерша, когда со свадьбой было все решено. «В общем, девчонки, будете в наших краях – увидимся…» Смешно! Выпили, поплакали и распрощались.
Но времена меняются, и Вокально-танцевальный ансамбль стал довольно часто выезжать на гастроли за границу и наконец очутился в той самой стране.
По справочнику отыскали адрес. Собирались тайком, потому что надо было как-то оторваться от «ответственного прикрепленного», он же «искусствовед в штатском», – времена изменились, но еще не окончательно.
Оторвались. Это оказалось страшно далеко, в пригороде, три версты от автобусной остановки. Шагали весело – хотелось своими глазами посмотреть, как на самом деле живут богатые иностранцы.
Дошли. Высокий кованый забор, бежевый дом за лужайкой. Кнопка на калитке. Позвонили. Вышел швейцар. Девушки кое-как объяснили, кто они и кого им нужно. Швейцар ушел, долго пропадал, а потом вернулся и спросил – какова, собственно, цель визита?
Тут самая злая подруга закричала: «Она нам деньги должна! Мани! Гельд! Аржан!»
Швейцар снова ушел, но в этот раз вернулся очень скоро и с поклоном протянул узкий конверт.
Деньги оказались очень кстати – на такси. А то бы опоздали на дневную репетицию.
Иностранный легион
этнография и антропология
Это теперь кругом сплошные граждане зарубежных государств. А раньше по пальцам пересчитать можно было, когда разговаривал с живым иностранцем.
Мы с ребятами даже соревновались, у кого иностранцев больше.
У меня был сын коммуниста Роберт Ричардович, о котором я здесь рассказывал.
Еще в наш дачный поселок приезжал таксист Обри Генрихович. Тоже англичанин. По-русски говорил очень плохо. Когда его спрашивали: «А как будет по-английски то-то и то-то?» – не понимал и злился. Или делал вид, что не понимал. В отличие от Роберта Ричардовича, который говорил на прекрасном русском языке без акцента, но все время читал английские книги и готов был долго объяснять про past perfect continuous.