В перерывах между танцами скрипач и флажолетист, весьма заинтересованные угощением, вешали инструменты на пуговицы своих порыжелых сюртуков, протягивали руку к столику с напитками, стоявшему тут же, в нише, и подносили итальянцу полный стакан, который он сам не мог взять, – столик был позади его стула. Каждый раз кларнетист благодарил дружеским кивком. Их движения отличались той точностью, которая всегда поражает в слепых из «Приюта трехсот» и внушает обманчивую мысль, что эти люди – зрячие. Я направился к ним, чтобы подслушать их разговор, но, когда я подошел вплотную, они насторожились, вероятно, угадав, что я не рабочий, и умолкли.
– Откуда вы родом, кларнетист?
– Из Венеции, – ответил слепой с легким итальянским акцентом.
– Вы слепы от рождения или ослепли по…
– По несчастной случайности, – живо продолжил он, – треклятая темная вода…
– Венеция – прекрасный город, я всегда мечтал побывать там…
Лицо старика одушевилось, по морщинам пробежал трепет, он заволновался.
– Если я поеду с вами, вы не потеряете времени понапрасну, – молвил он.
– Не говорите ему о Венеции, – вмешался скрипач, – иначе наш дож опять начнет чудить; а он, заметьте, уже вылакал две бутылки, этот князь.
– Ну, живее! Пора начинать, папаша Фальшино! – воскликнул флажолетист.
Все трое взялись за свои инструменты; пока они играли четыре части контрданса, венецианец старался разгадать меня; он почувствовал, что внушает мне живейший интерес. Его лицо утратило выражение застывшей печали, какая-то надежда прояснила его черты, разлилась легким пламенем по его морщинам; он улыбнулся, отер дерзновенный и грозный лоб – словом, он развеселился, как человек, почуявший возможность оседлать своего конька.
– Сколько вам лет? – спросил я.
– Восемьдесят два года.
– Давно вы ослепли?
– Вот уже скоро пятьдесят лет, – ответил старик; по его голосу чувствовалось, что он скорбит не только о потере зрения, но и о каком-то ином великом даре, которого лишился.
– Почему вас называют дожем? – спросил я.
– О, глупая шутка! – ответил он. – Я венецианский патриций и, как любой из них, мог стать дожем.
– Какое же ваше настоящее имя?
– Здесь меня зовут папаша Канé. Мое имя никак не могли иначе занести в акты гражданского состояния; а по-итальянски я называюсь Марко Фачино Кáне, князь Варезский.