– Хединиты больше не беспокоили?
Спрашивал один из двоих. Ассирийцы могли бы признать его за выходца из своего племени: смуглая кожа, волосы цвета сажи, вьющаяся борода, прихваченная посередине золотой нитью, сросшиеся брови над черными глазами и узкий горбатый нос. Но к роду ассирийцев мужчина не имел никакого отношения. Как и вообще к этому миру. Тело его, плотное и грузноватое, таило в себе скрытые возможности, а богато расшитая канди и накинутая поверх парчовая перевязь лишь отражали личное тщеславие, но ничего не говорили о происхождении. Его можно было бы назвать крепким мужем лет пятидесяти, если не всматриваться в зрачки. Слишком базальтовые, слишком бездонные, слишком дианойтические[2] и просто немного «слишком». В них читались не десятилетия, века.
Того, к кому обращался чернобородый, тоже нельзя было причислить к обычным людям. Высокий, намного выше среднего человека, с широкими плечами и бугристыми мускулами, серое лицо искромсано глубокими расщелинами, на гладком черепе ни единого волоса, уши срезаны наполовину, неровные шрамы на них зажили давным-давно.
Он приподнял веки, лишенные ресниц, и глаза неожиданно блеснули яркой небесной голубизной. Будто художник, рисовавший это существо, в последний момент нашел у себя васильковую краску и завершающим мазком подарил картине немного цвета. Но в этом «небе» не светило солнце, оно давно закатилось, оставив после себя пустую ледяную твердь.
– Нет. Тот случай в городишке был единственным, – прозвучал сухой, безучастный голос.
– Хессанор, ты знаешь, как это важно. Никто не объявлялся рядом?
– Никто. Не считай меня идиотом, Зафир, я разослал соглядатаев во все ближайшие области.
«Ассириец» подошел к арке окна, откинул занавесь.
– Они подозрительно быстро узнали о нашем появлении. Наверное, проследили от места разрыва, хотя я постарался, чтобы оно тут же затянулось.
Хессанор пожал плечами:
– Нельзя разорвать ткань мира, вломиться в него и рассчитывать, что местные маги ничего не почувствуют.
Зафир глянул на соратника через плечо:
– Не умничай. И не забывайся. Я дал тебе мощь Хаоса, но я же в состоянии ее отобрать, помни об этом.
Веки Хессанора снова опустились.
– Я помню.
– Так-то лучше, – чернобородый хмыкнул. – Но все же я не ожидал, что спустя столетия адепты Хедина и Ракота будут поддерживать столь высокий уровень бдительности. Здесь же не Хьервард и не Мельин, всего лишь отражение Терры.