Катя стоит в стороне, с ужасом наблюдает за всем происходящий. Готова забиться, что она даже в страшном сне не представляла, что с её боссом так кто-то разговаривать может.
Между нами много что было, девочка. Одни потерянные трусики чего стоят.
Боже, этот скрип зубов лучше любого комплимента. Гордеев уже воспламеняться от ярости начинает. А я широко улыбаюсь и ресницами хлопаю.
А нечего было кусаться и меня запугивать. Понятно?
- Здесь полный бардак по документации. Старые дела. Нужно всё привести в порядок. Страницу к странице. Дел там точно штук двадцать. Так что работы у тебя по самую макушку.
Хочется грустно вздохнуть, но я держусь. Я знала, что просто не будет.
Кошусь на эту огромную лепёшку из листочков. Понимаю, что могу лечь на пол и ими прикрыться. Потому работы там непочатый край.
Но показывать Гордееву, что я расстроена, точно не стану.
- Хорошо, Артём Юрьевич. В первый день и к делам меня подпустили. Очень внимательно всё изучу. Спасибо за доверие.
Ух ты, а его глаза ещё и так вспыхивать могут. Интересненько. Сколько стадий ярости у него есть?
- Катерина, готова? У нас клиент!
Рявкает так, что у меня волосы назад отбрасывает. Какой потенциал, ух.
Катя тут же кивает как китайский болванчик. Папку к себе сильнее прижимает. На меня косится странно. Уверена она уже задалась вопросом, откуда я здесь, вообще, взялась.
Когда дверь за этими двумя закрывается, настроение окончательно портится.
Я кошусь на чёртову стопку бумаг. Катя поехала на реальную встречу. С настоящим клиентом. Её ещё и покормят, наверное. А меня оставили тухнуть со старыми делами. Ещё и голодную.
И только сейчас я понимаю, что мне даже никто не оставил ключи от офиса. То есть... Я даже не могу выйти и что-то себе купить. Потому что если у Гордеева отсюда что-то стырят, то я потом всю жизнь буду на него бесплатно пахать.
Вот так и умру от голодного обморока, и никто меня не спасёт. Горько вздохнув, я сажусь за работу.
Чёртова стопка как будто не уменьшается, а глаза уже отказываются фокусироваться на строчках.
Каждая строчка словно издевается надо мной: буквы начинают плясать, и я машинально тру глаза.
На часах уже девять вечера. Живот издаёт громкий звук. Напоминая о том, чтобы я срочно туда что-то вкинула.
"Может у кого-то проснётся совесть и он про нас вспомнит?"