– Я имею в виду моего киндрида, – Бетти посмотрела на робота. Его лицо приняло черты старой уставшей женщины, скрипящей что-то о смысле жизни и глубине чувств.
– Заткни его, – буркнул Мэрдок.
– Не смей так говорить о моей бабушке! – обиделась Бетти.
– Это робот! – Мэрдок попытался успокоиться. – Это всего лишь… – он вспомнил отца. Вспомнил свою сестру. – Не важно.
– Да, нет! Договаривай, раз уж начал! – настаивала Бетти. Мэрдок молчал. – Значит, бабушка была права! Ты никогда не был честен со мной. Я была, а ты – нет. Мы совершенно не подходим друг другу… – Она еще что-то говорила, но Мэрдок уже спускался по лестнице вниз. На двадцатом этаже он остановился и постучал в квартиру Карлоса.
– Привет, – сказал он, увидев Марсию.
– Привет, – она улыбнулась.
– Отца дома нет? – спросил Мэрдок.
– Боишься его?
– А твой парень разве не боится?
– Поэтому он и мой парень.
– Обещаю, что буду тоже бояться.
– А, может, мне это и не нравится.
– Ладно, – Мэрдок улыбнулся. – Значит, бояться не буду.
– Думаешь, у тебя получится?
– Раньше получалось.
– Молодой человек! – заговорил киндрид Марсии голосом ее матери. Мэрдок схватил Марсию за руку, вытащил в коридор и захлопнул дверь, отрезав робота и его назойливый голос.
– Что ты делаешь?! – не то возмутилась, не то просто удивилась Марсия.
– Знаешь, что моя сестра говорит о киндридах?
– Да я даже сестры твоей не знаю!
– Она считает, что это лишь машины. Тупоголовые машины. Понимаешь?
– Нет.
– Только что один из них уговорил мою девушку бросить меня.
– Так ты, поэтому здесь?
– Нет. У меня еще рубашка твоего отца. Забыла?
– Можешь оставить ее себе.
– А если я предложу тебе куда-нибудь сходить?
– Я откажусь.
– Потому что у тебя есть парень?
– И поэтому тоже.
* * *
Пэм увидела букет алых роз и бросилась Белинджеру на шею.
– А как же обиды? – недовольно буркнул он, пытаясь не сломать цветы.
– Ты прощен. – Пэм подхватила букет и прижала его к своей груди. – Даже не верится, что ты все еще помнишь, какие мне нравятся! – Белинджер промолчал. Хотел сказать, что не помнит, но не сказал.
– Я всегда говорила, что в нем умирает настоящий джентльмен! – сказал киндрид Пэм, голосом ее матери.
– Вернее верного! – подхватил киндрид Белинджера голосом его отца.
– Какие они красивые! – ворковала Пэм, порхая по комнате в поисках вазы. – Господи! Как же их много! Как же их много! – Белинджер разделся и прошел на кухню. Кофе было холодным, пепельница вымыта и убрана в шкаф. Белинджер сел за стол. – Прости, я не готовила ужин, – промурлыкала Пэм, обнимая его за шею.