. Сменной одежды у меня с собой не было, и остаток дня я прошагал по тротуару, завернувшись в рваное одеяло.
Мама качала головой, пряча улыбку.
– Рики, дорогой, и что ты еще придумаешь? Одежду прямо с себя раздавать не стоит.
Отец похохатывал:
– Бедный бродяга! Ему-то нужна была пара медных монет, а вместо этого он получил от тебя завшивленное тряпье!
В то самое время я бросил школу Стоу, чтобы организовать журнал Student (обо всем этом немного позже) и жил со своим другом и совладельцем журнала Джонни Голланд-Джеймсом, в подвале дома его родителей, рядом с Оксфорд-стрит. Жили мы впроголодь, и я помню, что каждый раз, когда мама заходила к нам с корзинкой Красного Креста для пикника, она спрашивала:
– Когда ты последний раз мылся?
А наверху невероятно богемные родители Джонни принимали самых крутых типов в Лондоне: от редакторов журнала Private Eye до актеров из Garrick Club, многие из которых потом дали нам интервью. Я никогда прежде не жил в Лондоне – да и не мечтал, что это может осуществиться. Мне, недоучившемуся школьнику, все это казалось фантастическим миражом.
Да, это был 1967 год – «Лето Любви», – а мы с Джонни внезапно стали частью знаменитых Свингующих Шестидесятых. Невероятно, но наш журнал открыл для нас двери, которые мы и не мечтали увидеть открытыми. Мик Джаггер пригласил нас в свой дом на Чейни-Уок, и у меня подогнулись колени, когда в гостиной я увидел Марианну Фейтфулл. Впрочем, она довольно быстро исчезла наверху, провожаемая нашими жадными взглядами. Мы брали интервью у Джона Леннона и, чтобы произвести на него впечатление, начали с какой-то чуши насчет Т. С. Элиота и о том, что «Бесплодная земля» вроде как битловский «День в жизни». Он просто ответил – со своим классическим ливерпульским акцентом:
– Ничего об этом не могу сказать, у нас не круто сравнивать такие вещи.
Однако помимо интервью со звездами случались и звездные моменты, такие как всеобщая ярость против Вьетнамской войны. Я маршировал по улицам Лондона рядом с Тариком Али и Ванессой Редгрейв (потом они дали нам интервью), чтобы протестовать напротив американского посольства. С такой же страстью мы участвовали в сборе денег для голодавших сирот Биафры – именно тогда жертвы войны и голода стали известны обычной европейской публике. Student в самое короткое время стал очень популярен. Он гнал волну. Я кайфовал как бешеный, но тогда же закладывалось и мое будущее: защитника обделенных и противника несправедливости, именно тогда, на улицах Лондона, в годы «детей-цветов» и яростных шестидесятых, когда времена действительно менялись.