Городские сплетники и торговцы много и часто судачили обо всех этих недобрых знаках. И совершенно неизвестно, кто именно, но, очевидно, кто-то, кому можно доверять, однажды сопоставил два события, о неразрывной связи которых невозможно было не догадаться. И один Бог ведает, почему раньше связь эта никому не бросалась в глаза. А дело было вот в чем.
Жил в Константинополе один человек, звали его Алексеем. Роду он был знатного, происходил из старинной семьи Мелиссиносов и состоял при императоре на военной службе. Будучи офицером, часто он отсылался для военной разведки, после чего докладывал о передвижении османских войск, беспрестанно в те времена осаждавших Константинополь, самому василевсу. Было у Алексея четверо сыновей, все как один высокие и темнобровые красавцы, все были к ратному делу годны и тянулись к нему душой, все превосходно стреляли из лука и владели мечом, все были отцом любимы, и всех он жаловал и готовил к ратной службе. Что уж и говорить, солдаты нужны были городу как никогда раньше: османы силой захватывали города и деревни и все ближе подбирались к Константинополю, грозя ему скорой осадой.
И вот как-то раз отряд разведчиков снова был послан за городские стены, и неделю его не было. А в это время к жене Алексеевой попросился в дом путник. Он совершал паломничество к святому Живоносному источнику, где явлены были многие чудеса, и нигде не мог найти себе приюта. Потому уже поздно вечером постучал он в дверь Алексеева дома. Жена его, Евдокия, впустила странника в дом и была, как и всякая константинопольская хозяйка, ласкова и любезна с ним. Пробыл паломник у нее на постое четыре дня, а за день до того, как вернулся муж, собрал свои скудные пожитки и двинулся в путь. И все бы ничего, но офицерова жена, будучи женщиной уже немолодой, вскоре после того, как странник уехал, понесла. И следующим летом, в конце июня, родила мальчика. И нарекла она этого пятого своего сына Мануилом.
Мальчик стал внезапной радостью для родителей, уже не ждавших приплода. Но люди стали поговаривать, что, мол, понесла-то жена не от мужа своего, знатного и родовитого офицера, а от путника, которого пустила на постой. А через год, когда мальчик начал ходить и его стали показывать людям, все увидели, что одна нога у него короче другой, а глаза разного цвета. И пошел тут недобрый слух, что согрешила блудная жена с самой нечистой силой, обернувшейся уставшим путником. Алексей и Евдокия злых сплетен не слушали, а на изъяны ребенка будто бы и внимания не обращали: ласкали да лелеяли свое дитя больше, чем старших, подросших сыновей.