двух однополых. Дана тебе только отсрочка.
Сплетней слушок, анонимки… Мой тучный поэт,
вспомни – кружились студенческим грешным вальсочком.
Где те святые… Что было, быльем поросло,
3-я, глубинная часть, замещается скерцо,
белая птица любви не помашет крылом —
сдвинулось что-то в природе, и некуда деться.
4
Время «Четвертой». Закончены игры. Зима,
снежная, легкая, в прошлом осталась, не дале.
Все предыдущее как бы разминка. С ума
чуть не свели 9 суток женитьбы. Едва ли
смог уберечься, когда бы не музыка, та
сила, что необъяснимо владеет тобою,
даже не пробуй сбежать – партитура пуста,
просто стонать в переполненном зале гобоем,
коль твоей мысли отставшей в обычный поток
страсти не влиться. Так что же, уйти, коль не познан
или отторгнут с ухмылкой… Не видно дорог…
Но оглянись на стоящую в поле березу
и роковой приговор отложи – не пришло
время вот так оборвать недопетую строчку.
Как одинокому дереву ни тяжело,
только упрямо в апреле разгладит листочки,
чтоб возрожденьем откликнуться в троицын день
зеленью плачущих, тонких, струящихся веток,
где растворится в финале угрюмая тень,
струнные взмоют, весенним дыханьем согреты.
«Манфред». Трагизм нарастает. Но это еще
не настоящая драма, скорее либретто,
где соблазнили альпийские кручи, расчет —
музыкой отгородиться за схожесть с поэтом.
Рок караулил обоих, но как далеки
их корабли друг от друга, не сблизиться в главном:
гордость британская в первом – российской тоски
море в другом, тот упорный бунтарь – и бесправный
этот, в себе не уверенный гений, навзрыд
что лишь пытался шатнуть неподъемную стену.
Первая часть от себя, оттого и болит
сердце, что дальше случилась стихами подмена,
дальше чужое: фонтаны, страстей лебеда,
духи на флейтах верхом, черт, ударникам сродный…
Вместо расплаты за избранность – так, ерунда
вышла, скорее пародия глуби природной.
Все уничтожить? смолчать, сохраняя лицо?
брать на концертах цветы, притворяясь, что квиты?
может, начальной закончить, и дело с концом,
тайную рану потомкам оставив открытой.
Что-то внутри надломилось, в призые «держись!»
вдруг усомнился, в миноре борьбу отлагая.
«Пятая» шла от «Четвертой», такая же высь,
глубь погружения в бездну, но мука такая,
что не озвучить словами, а тут еще хмарь,
притормозила весна и любовь запропала.
«Первая» солнцем полна, но тогда был январь,
в молодость вера с надеждой вели поначалу.