– Тёть Грунь, убрать бы деньги-то.
– Да, кому они нужны, – уберутся.
Снова сидел, неотрывно глядя на пачку бумаги, которая имеет такую великую силу, которая из человека, из человека, может сделать ….
Ночевал я где-то на краю посёлка, в заброшенных штабелях леса. Кутался в телогрейку, спал плохо. Хоть одежда на мне была первейшая, – тётя Груня всё ушила и подогнала под мой рост, и свитер, почти новый, мужики подарили, а крутился всю ночь, – мёрз. Отвык спать под небушком, всё в каюте, да под тёплым одеялом.
Ничего, потерплю, в Лукоморье отогреюсь. Теперь-то я точно знаю, что мечта эта моя сбудется. Сбудется, только дайте срок.
Поймали меня, почти сразу, как я выбрался из своего укрытия. Милиционер притащил на пирс, бросил перед сходнями. На палубе стояла вся команда. Никто не смеялся, не улыбался даже. У них были каменные лица, будто они кого-то хоронили.
Я выл и катался. Выл и катался.
– Дяденьки, родненькие, простите Христа ради! Не по злобе я, не по злобе! Мне в Лукоморье надо, ой как надо! Там тепло…. Там яблоки растут, прямо на деревьях…. Там дуб большой и зелёный…. Простите, родненькие! Простите….
Милиционер протянул капитану деньги. Тот спустился, взял. Я приблизился к трапу, ухватился за него рукой. Капитан тихо отстранил мою руку:
– Не погань. И страна та, красивая, которую ты Лукоморьем кличешь, не для тебя, парень. Не для тебя.
Я совсем потерялся. Даже выть перестал.
Милиционер поднял меня, повёл в отделение.
Я вспомнил. Я всё вспомнил! Это же мамка читала мне про Лукоморье. Она читала и прижимала меня к себе, гладила по голове. Да, гладила. Тогда она ещё любила меня. Любила!
А голос у неё был бархатный и очень нежный:
– Там чудеса, там леший бродит….
***
Дальнейшая судьба моя не выстроилась в прямую, ровную и красивую линию. Не получилось. Да и кривой-то линию моей жизни назвать, пожалуй, трудно. Скорее, какие-то пунктиры, с неравномерными пробелами, да и сами те пунктиры горбаты, с задирами и пробоинами.
Грязной получилась жизнь. Грязной и трудной. Да, и жизнь ли это.
Конечно, если рассуждать философски, – мы сами строим её, сами выбираем именно ту линию, которая нам нравится, которой мы хотели бы следовать. Однако не всегда сбывается то, что хотелось бы, чего ждёшь.
И, ещё. Так много в наше время грязи, так много гадости не только в головах и душах, но и прямо на виду, на людях, что, некоторые и не удивятся вовсе, узнав, что я творил. Но, для меня, даже для меня, это за краем. Я искренне жалею того, кого не тронет мой рассказ. Кто, походя, скажет: и не такое случается в наше время. Если так, то время совсем худое….