Бабушка со мной о прошлом не говорила почти никогда.
Только если вдруг чуть-чуть проговаривалась.
В основном она молчала.
У бабушки был прекрасный оперный Голос.
Но при мне, на моей памяти, она спела им только один раз.
Очень мало говорил и дядя Миша.
Война, Киев и Он были при мне запретными темами.
Только Рона понемногу рассказывала мне о нём то одно, то другое, но при этом не говоря ни слова о самом важном. О сущностном.
А вот его арест она мне описала достаточно подробно.
И сейчас я понимаю: Она ждала!
Она ждала Его непрерывно до самого последнего глотка воздуха.
Умирая, она открыла глаза и очень выразительно посмотрела на маму.
Она так сильно не хотела умирать!
Не дождавшись.
Бабушка, как и Рона, умерла от инсульта.
Она упала в середине ноября 1968-го года.
Её как и Рону увели в Первую городскую.
На следующее утро она умерла на руках у мамы.
Мама приняла смерть Роны и смерть своей мамы.
Потом она вместе со мной будет отскребать мозги Миши и Жорика с пола комнаты в доме на Сулимова в Пионерском посёлке.
Она – моя мама – похоронила всех, кто ждал Его.
Но и даже зная, что он был расстрелян тогда же, в мае 1938-го года, она всё равно продолжала его ждать!
Она ждала его за них за всех и за себя до самого последнего удара своего сердца.