Всё это было, было, было,
Свершился дней круговорот.
Какая ложь, какая сила
Тебя, прошедшее, вернет?
А. Блок
Это была, наверное, самая худшая весна в моей жизни. Многие пишут о том, что для них навсегда будет отмечена чёрной полосой весна 2014 года. Но тогда всё ещё не казалось таким безнадёжным. Все были уверены: этот кошмар ненадолго. Неделя, максимум месяц – и баррикады разберут, подметут улицы, поставят на место бордюры и дорожные знаки. Мэрия освоит миллионные бюджеты на восстановление улицы Советской, общественники снова будут кричать о коррупции, о неэффективном расходовании средств, а чиновники – неуклюже оправдываться… Но главное – всё будет как и раньше. Даже летом, когда вокруг начали рваться снаряды, мы все надеялись и верили, что это вот-вот закончится. Но на самом деле всё только начиналось.
Мы уезжали на две недели, а получилось на три месяца. Тогда была зима, и снег скрывал уродские язвы, оставленные войной на теле города. А сейчас, в мае, их прятала на удивление пышная для этого времени года зелень. Луганск – город в степи. Здесь весна – это две недели в апреле, а потом резко наступает лето с изнуряющей жарой, жгучими суховеями, пожухлой травой и запылёнными, ссутулившимися под палящим солнцем деревьями. Но в этом году зарядили дожди, задержавшие его наступление на целый месяц.
Мы въезжаем в город со стороны Краснодона, и первое, что бросается в глаза на объездной дороге – стоящий у обочины танк. Мёртвый, покрытый ржавчиной, в темноте он выглядит особенно зловеще, как сражённый на бегу доисторический монстр. Он стоит здесь с прошлой осени, когда шли бои за Хрящеватое и Новосветловку. История его так же загадочна, как и многие эпизоды этой бессмысленной войны. Сначала говорили, что это украинский танк, подбитый во время наступления ВСУ на Луганск. А потом вдруг на нём обнаружилась надпись «ЛНР», которой раньше почему-то никто не замечал. И к танку стали носить цветы.
Разбитый асфальт перемежается с вполне сносными участками дороги. Там, по левую сторону, за деревьями, дома, большой дачный массив. Но ничто не указывает на присутствие там людей – посёлок обесточен, линии электропередач оборваны ещё прошлым летом и до сих пор не восстановлены. Наш дом где-то ещё дальше, в направлении аэропорта. Он уцелел, когда мины рвались на нашей улице в соседних огородах. Но там тоже нет света и нет воды. И мы едем дальше, в город.