Я всегда ценила честность.
– Я давно заметил, что физические повреждения охранителей ведут и к нарушению целостности их магического контура. Сломанный контур практически никогда не бывает поврежден сам по себе, без каких-либо физических травм.
– Не «практически никогда», а просто «никогда», Байрон.
– Тебе тут виднее. Но раньше мы сначала делали операции по восстановлению физических возможностей, а потом уже брались за контур. Хирургия первична, терапия вторична, ты же помнишь этот постулат? Меня интересует, что будет, если попробовать делать наоборот.
Я серьезно задумалась. Ко мне больные попадали уже после хирургического отделения, где для них делали все возможное, чтобы вновь научить говорить, ходить и вообще двигаться. Чем сильнее сломан контур, тем хуже с физиологией. Но я занималась только безнадежными больными – точнее, теми, кто раньше считался безнадежным, Байрон же говорил об обратимых повреждениях.
– Не знаю, – призналась я откровенно. – Ты хотел получить мою консультацию, но я действительно не знаю. Мои больные все после хирургов… и, честно говоря, я никогда не задумывалась над этим вопросом. Мне нет смысла реабилитировать неговорящих и неходящих. Они не выдержат процедур.
– Давай попробуем поэкспериментировать? Возможно, следует сначала восстанавливать контур, а потом уже делать операции?
Я озадаченно молчала, глядя на Байрона, который смотрел на меня спокойно и серьезно.
– Ты хочешь ставить эти эксперименты со мной?
– А с кем еще? – В голосе бывшего однокурсника прорезалась ирония.
– Логично. Но…
– Слушай, Эн, – Асириус поднял глаза к потолку, будто я смертельно ему надоела, – я не делаю тебе никаких непристойных предложений. Ты, как и я, врач и ученый. У нас совпадает область профессиональных интересов в этом случае. Почему бы не объединить усилия? Одну главу в наших научных работах напишем вместе, это не запрещено и даже поощряется. А личные отношения стоит оставить за пределами госпиталя. Хотя я бы сказал жестче.
– Жестче?
– Да. Все это должно остаться в университете, который мы окончили.
Байрон замолчал, и я тоже молчала. Наверное, потому что была согласна.
По правде говоря, там я уже давно все и оставила. Нет, особой любви я к Асириусу не испытывала, но уважала его как талантливого хирурга, у которого впереди – огромное будущее.