Часа через три нам раздали еду в пластиковой посуде – наподобие той, что дают в самолетах, только иного качества. Я не смог ее съесть: из-за стресса есть не хотелось. Да и запах канализации… Положил булку в карман, нашел себе место где-то в углу и сел на свои вьетнамки.
Через какое-то время стало темнеть.
Выпил воды из-под крана. По пути отдал первым попавшимся две свои булки хлеба (одна осталась у меня еще из «Парадането», не пригодилась). Настроения, как и аппетита, не было.
Наступил вечер.
Мы ждали, что нас отправят в «Итаи», но судьба распорядилась иначе.
Поздно вечером нас всех – и бразильцев, и иностранцев – подняли и стали группами направлять в разные блоки этой огромной тюрьмы.
Нашу группу привели вовнутрь тюрьмы. Перед нами предстало большое, размером с футбольное, бетонное поле, а по бокам – камеры, кишащие людьми.
Стемнело, электричества в камерах не было. Нас с Даниэлом провели через это поле, открыли одну из камер, под завязку набитую заключенными, и мы зашли туда.
Это был ад.
Если меня спросят, что такое ад, я, наверное, смогу ответить.
Во всяком случае, у меня сложилось полное ощущение ада. В первые мгновения было даже чувство легкого обморока.
Попробую описать.
Там было темно – я видел только белые белки глаз африканцев и повсюду красные точки тлеющих сигарет, которых было множество; стоял дым, было накурено, как в клубе после концерта, только все это еще сопровождалось смрадным запахом. Гвалт голосов. Скопище людей. Куда бы я ни дернулся, все время на кого-то натыкался или кто-то трогал меня.
Мне что-то говорили, кричали. Я ничего не понимал.
Ужасные, страшные ощущения.
Самое главное, я не понимал, что мне делать и куда идти.
Где я? Где мне можно просто сесть?
Остался рядом с решеткой.
За этот день мы все очень устали. Я почти не ел.
Я был в шоке.
Посмотрел на вошедших со мной. Все они, включая Даниэла, пребывали в схожем состоянии. Нас встретил вожак этого разносортного сброда, большой черный негр (я потом назвал его Бигмэном). Он начал спрашивать, кто мы и откуда, за что мы здесь и так далее. Он сносно говорил на английском.
Нам, вновь прибывшим, он определил единственное свободное место – клочок пола у решетки, продуваемый всеми ветрами. У меня из одежды была только белая футболка и хлопковые штаны.
Как ночевать на ледяном бетоне, я не представлял.