Она смотрела на меня недоверчиво. Будто я должен был посвятить её во все детали моего расследования.
– Естественно, я Оливия Беккер! И да, он всё ещё снимает у меня комнату, – недовольно произнесла она.
Её голос показался мне таким неестественным, будто металлической вилкой скребут по стеклу. Но теперь, сидя в кресле и разглядывая краем глаза комнату, я начинал понимать причину этого. Повсюду были разбросаны небольшие напоминания о том, что эта пожилая женщина никогда и не следила за своим здоровьем. Везде стояли грязные пепельницы с множеством недокуренных сигарет. На маленьком деревянном столике был пустой бокал. Я догадывался, что именно из него пили, так как на комоде стояли две полупустые бутылки коньяка. В комнате стоял запах, характерный для дешёвых пивнушек. Только к нему ещё примешивался запах кошачьей мочи. У меня появилось дикое желание закурить.
Я постарался сделать что-нибудь, чтобы разговор поскорее подошёл к моменту, когда я выйду из этой комнаты. Я натужно улыбнулся и спросил: «Как, говорите, его зовут?»
– Я не говорила тебе его имя! – рявкнула она.
«Вот это характер!» – подумал я, выпрямляясь в кресле.
– Мухтади, – недовольно произнесла она, решив всё-таки просветить меня.
Через секунду она вдруг ехидно заулыбалась и язвительно произнесла: – А знаете, как его имя переводится?
Она даже не дала мне ничего сказать. Оставив меня с застывшим вопросом на устах, она сразу же ответила сама:
– Идущий правильным путём! Ха! – она закашлялась. – Иронично, не правда ли? – издевательски сказала она сквозь хрип.
Смех у неё был ещё хуже, чем голос. Она считала это очень забавным, поэтому остановить её было не в моих силах.
– Я так понимаю, он сам Вам это рассказал? – спросил я, лишь бы прервать её жуткий смех, который снова начал переходить в кашель.
Она кивнула головой.
– Да, – осипшим голосом прохрипела она, – похоже, он очень гордится своим именем.
– С вашего разрешения я пойду и поговорю с этим Мухтади.
– Так его же нет сейчас. Он ушёл ещё рано утром.
– Что же Вы сразу не сказали мне про это?
– Ну, так нужно было спрашивать! Кто тут полицейский, я или ты?
– Понятно, – устало произнёс я, потирая переносицу пальцами, – он не говорил, когда вернётся?
– Нет. Он не особо разговорчивый. Да и разве он будет рассказывать о своих планах какой-то старой перечнице?! Но Вы можете подождать его здесь, если хотите, – предложила она уже более мягким тоном.