Рассматривая художества Луизы, изображённые в верхнем углу камина, я не заметил, как оказался совершенно один в этой печальной комнате, похожей на тюрьму. Окинув последний раз беглым взглядом приглянувшийся мне рисунок, собираясь уже выходить, услышал приглушённый грудной смешок за спиной. Что за чертовщина, вроде бы стою один, никого нет, и кто-то смеётся совсем рядом.
– Ты испугался… – и снова смешок. Я огляделся ещё раз – никого.
– Нет, не испугался, – ответил я и почувствовал, как спина покрылась холодным потом.
– Не бойся, я красивая.
– Лучше бы ты была счастливой, – я начал приходить в себя.
– Что ты знаешь о счастье. Когда любишь кого-нибудь, так это на всю жизнь.
– Мне неприятно разговаривать с тобой, потому что я тебя не вижу.
– Я здесь, – голос справа, – нет, я тут, – голос слева, – здесь я, – голос сзади с приглушённым смешком. Портрет молодой девушки, что был изображён на двери, слегка зашевелился, тусклые краски ожили, губы порозовели и сжались упрямой ниткой.
– Я начинаю понимать твоего мужа, который запер тебя в этой комнатке, ты большая проказница и шалунья.
Изображение лица изменилось, просветлело, взглянув с озорством сквозь пелену оживающих глаз, она засмеялась.
– Да, проказница, проказница, все думали, что я пряжу пряду, чтобы время коротать, а я записки спускала вниз из окна моему возлюбленному.
– Странная любовь у тебя, она держалась всего лишь на одной только нити, а прясть ты хоть умела? Пряжа – дело крестьянок, а ты дворянка, баронесса. Впрочем, какова пряха, такова на ней и рубаха.
– Старалась, нитка должна была быть крепкой, ведь не только записками мы обменивались, но и золотом, чтобы стражу подкупить.
– Так значит, и на свидания к нему ходила, а я-то думал… И так вплоть до возвращения самого барона? А вдруг попалась бы, что тогда?
– Ты ничего не понимаешь в любви! – хихикнула она.
– Ну конечно, ни в счастье, ни в любви, где нам вас понять, мы по тридцать лет не воюем и ведьм на костре не сжигаем, – съязвил я и тут же пожалел, а вдруг она меня спросит, как сейчас воюют или, ещё хуже, что у нас делают с инакомыслящими, но, кажется, пронесло, моя собеседница решила просто поболтать со мной о том о сём и больше рассказывает, чем спрашивает.
– Если попалась бы, так погибла, я смерти не боюсь, я возлюбленного потерять больше боюсь.