Всё смешалось на земле немецкой, и уже окончательно стало неясно, с кем воюет Красная армия. За мешками с песком валялись несколько тел. Обычные гражданские – причем не первой молодости. Мужчинам было изрядно за сорок, двое были одеты в куцые драповые пальто поверх свитеров, остальные – в шинелях со споротыми знаками различия. Мятые кепки, нарукавные белые повязки с надписью «Deutscher Volkssturm Wehrmacht». Рядом с телами валялись устаревшие штурмовые карабины, парочка неиспользованных фаустпатронов. В лица покойников впечатался страх – похоже, достопочтенные бюргеры вступали в бой без особого к тому расположения.
– Солдаты фольксштурма, – пояснил Максим. – Что-то вроде народного ополчения.
– С детьми воюем, – пожал плечами Борька. – Так еще и с пенсионерами приходится.
– Так они же первыми начали, – обиделся Кибальчик. – Мы шли себе тихо, никого не трогали…
– Так, глядишь, и до женских батальонов дойдет, – ухмыльнулся Бугаенко. – Хреново как-то, так и ждешь подлого удара в спину.
К вечеру 16 апреля поредевший батальон майора Трофимова продвинулся еще на четыре километра, тесня противника, а к вечеру уперся в укрепленную высоту близ деревни Комменфельд – и встал. Встали и соседние части, принялись зарываться в землю. Опираясь на вторую линию обороны, гитлеровцы стали упорно сопротивляться. Напряженные бои разгорелись по всему фронту. Несколько раз советские войска поднимались в атаку и откатывались, неся потери. На отдельных участках удалось овладеть опорными пунктами, однако решающего успеха не было. Стрелки не смогли одолеть мощный узел сопротивления на Зееловских высотах. Для укрепления обороны немцы бросили все оперативные резервы группы армий «Висла» – 56-й танковый корпус генерала Вейдлинга, 18-ю, 20-ю механизированные дивизии, 9-ю парашютную, мотопехотный корпус «Мюнхеберг».
Весь остаток дня и первую половину 17 апреля армии, осадившие Берлин, бились о вторую линию обороны. Дважды батальон Трофимова поднимался в атаку и дважды отходил, теряя людей. Комбат хрипло орал в телефонную трубку, что не может двигаться без артиллерийской поддержки, что еще одна такая атака, и можно формировать новый батальон, поскольку в действующем даже писаря обозного не останется. Это было преувеличением, за сутки боев батальон потерял порядка двухсот пятидесяти человек из восьмисот, силы еще оставались, но стоило ли понапрасну губить солдат? Пусть и штрафники, пусть пушечное мясо, но – зачем?