– Она всегда так ходит, – поправляя выскакивающий из-под мышки рулон домотканой ткани, миролюбиво отвечала товарка – пожилая полная женщина в таком же сером с вышивкой чепчике и длинном платье, туго сходящемся на круглом, как свежая булочка, животе.
– А голова не покрыта! – не сдавалась, укоряла приятельница. – Распустила космы!
– Так она родом с других мест, – спокойно возражала толстушка. – У них там, поди, все простоволосые ходят.
– С других мест, – фыркнула первая женщина. – С островов она! Вот точно говорю – с островов!
– Островитяне к нам не ездят, Фитра, – напомнила товарка.
– А ее – выгнали!
– Нет, – совершенно не меняя невозмутимого тона, не соглашалась приятельница. – Островитяне всегда на островах живут, своих не выгоняют.
– Ой, – пристроив острые кулачки на тощих бедрах, возмутилась Фитра. – А как же Странхольд! Он же – островной!
– Так когда это было, – махнула ладошкой приятельница, и рулон тут же чуть не шлепнулся в жидкую грязь улицы, разбитой колесами телег и щедро политой ночным дождем. – Старик помер уже тридцать лет назад, а вы все – Странхольд, Странхольд…
– Так ведь было, Марита! Выгнали его с островов!
– Он сам ушел. Не было у него способностей, он и ушел. Чего ж ему, слепому, со зрячими жить?
– Ох, не понимаю я тебя, Марита, – скорчила задумчивую гримасу вертлявая товарка, – все-то ты ее защищаешь, все-то отговариваешь. Добрая ты у нас… Иль задобрила она тебя чем? – и прищурилась уже на высокую женскую фигуру, медленно поднимающуюся по вздыбленной горе улицы, а не на свою приятельницу.
Та сразу не ответила, поправила сначала сбившийся чепец, потом рулон ткани и, шумно попыхтев, проговорила:
– А зачем мне на нее сердиться? Она меня, поди, не трогает.
– А тебя все трогать надо! Без затрещин ты не опомнишься!
Товарка не ответила. Женщина в длинной, отороченной мехом накидке почти сравнялась с двумя кумушками, застывшими на косогоре.
– Хорошего вам дня, госпожа Гунхольд! – громко выкрикнула Марита.
Простоволосая чужестранка слегка улыбнулась в ответ:
– И вам доброго дня, соседка Марита.
– Как поживаете? – пряча ехидство, поинтересовалась костлявая Фитра.
– Хорошая погода будет сегодня, – не задерживая взгляда на недобром лице, ответила колдунья и пошла дальше.
– Гордячка, – пожевав губами, словно плюнула ей в спину Фитра. – И герцога она заговорила. Вот помяни мое слово, еще на трон усядется!