– Люблю смотреть на огонь, – произнес Макс извиняющимся тоном, – наверно, кроме меня в такую жару никто и не топит больше. Рад тебя видеть!
– Здравствуй, – Павел наклонил голову, пытаясь выглядеть почтительно и в тоже время не терять достоинство.
– Чай, кофе, коньяк? – Макс вскочил с расстеленной на полу медвежьей шкуры.
– Если ты что-то будешь, то и я не откажусь, – Павел предоставил шефу возможность принять решение самостоятельно.
– Ну нет, значит нет, – пожал плечами Макс.
Павел с сожалением подумал, что зря отказался от коньяка, но промолчал.
– Да ты не стой столбом, – Макс гостеприимно указал рукой на диван, – располагайся. Я все же, пожалуй, коньячка налью себе немного, ну и тебе заодно.
Улыбнувшись, хозяин гостиной повернулся к Павлу спиной и зазвенел бокалами у барной стойки.
– Помнишь, ты мне рассказывал про Ольгу? – Макс обернулся, но в полумраке лица его почти не было видно, – ну, та, которая ждет ребенка.
– Конечно помню, – подтвердил Павел, – она, только вчера, кстати, на УЗИ ходила.
– Надо же, – Макс подошел к дивану и протянул Павлу бокал, – ну и как, что УЗИ показывает? Мальчик?
– Мальчик, – кивнул Павел.
– Мальчик, это хорошо, – Макс широко улыбнулся и провел рукой по густому ежику темных, короткостриженых волос, – наследник. Как тебе коньяк?
– Шикарный, – честно признался Павел, – причем вкус знакомый, но пробовал когда-то давно, не могу вспомнить.
– Да уж, коньячок знатный, – было очевидно, что Макс может сказать о напитке что-то еще, но как всегда не торопится делиться информацией, – но сейчас не о нем. Эта Ольга, – улыбка исчезла с лица Макса, – она должна умереть, причем ближайшее время, если не сегодня, то завтра.
– Умереть? – ошеломленно переспросил Павел, – как, умереть?
– Хороший вопрос, – кивнул Макс, – это правильно, что ты его задал. Она не должна умереть абы как. Надо чтобы ее забили, забили до смерти.
…
Двери лифта распахнулись, однако в холл никто так и не вышел. Выждав немного, удивленный лифтер подошел к лифту и заглянул внутрь. Павел, стоял неподвижно, прислонившись к зеркальной стене, абсолютно бледный, словно кто-то высосал из него всю кровь. Глаза его были закрыты, а крепко сжатые губы искривились в непонятной ухмылке.
– Что-то случилось? – как можно благожелательнее спросил старик.
Павел открыл глаза и бессмысленно уставился перед собой.