Тонко и пронзительно засвистевший чайник прервал его размышления и рассеял маячивший перед ним пленительный облик. Поневоле – и не без сожаления – вернувшись к действительности, он снял не перестававший заливаться, исходивший клубами горячего пара чайник, налил кипяток в чашку, добавил туда заварки и, сев за стол, уставился на тёмную дымившуюся жидкость. Затем, подняв глаза, заметил приготовленный для него мамой завтрак, на который прежде не обратил внимания, аккуратно прикрытый салфеткой. Он медленно стащил её и равнодушно взглянул на аппетитно выглядевшую снедь – подрумяненные, ещё тёплые пирожки, поджаренные кусочки мяса, творог со сметаной. Взглянул и отвёл глаза. Вот уже несколько дней, с той самой памятной встречи, грозившей совершенно перевернуть его жизнь, он страдал почти полным отсутствием аппетита, ел очень мало и через силу, заставляя себя. Кусок не лез ему в горло. Оно точно сжалось, окостенело и не принимало пищу, выталкивая её обратно. В общем, и в этом отношении его состояние было состоянием типичного влюблённого, полностью сосредоточенного на предмете своей любви, ничего и никого вокруг не замечающего, потерявшего интерес ко всему на свете и живущего в мире своих фантазий и смутных планов на будущее, к реализации которых он по какой-то непонятной причине не спешил приступать, каждый день откладывая это на завтра.
Подумав об этом, Андрей нахмурился и покачал головой. Он сам бы не сумел объяснить причину этой странной, нехарактерной для него пассивности, заторможенности, замедленности реакций. Он просто не узнавал себя. Обычно в таких ситуациях он не терялся, не пасовал перед возможными затруднениями и смело, даже дерзко, хотя не всегда обдуманно, брался за дело, отчаянно, очертя голову бросаясь на приступ. Преодолевал самые сложные, на первый взгляд неодолимые препятствия, рассматривая каждую облюбованную им красотку как своего рода крепость, для взятия которой требовалось приложить максимум усилий, выдержки, смекалки. И, как правило, добивался своего. Энергия, настойчивость, изобретательность, бешеный напор, помноженные на природное обаяние и видную внешность, в большинстве случаев приносили блестящий результат. Эти подвиги закрепили за Андреем репутацию завзятого сердцееда и покорителя девичьих сердец, не пропускающего ни одной юбки. Что было, конечно, некоторым преувеличением, но не вызывало у него возражений, льстя его самолюбию и резко повышая его и без того совсем не низкую самооценку.