И повалил снег.
– Тпру, – сказал Иван Степанович, притормаживая лошадь. – Глянь-ка, Танька, молодыми глазами: что это там, за поворотом?
– Машина.
Они подъехали, спрыгнули с саней. Танька первой заметила припорошенное снегом тело. Медвежьих следов уже почти не было видно.
– Дед, сюда, скорей!
Дед склонился над телом. Танька боязливо держалась на расстоянии.
– Он живой?
– Живой, замерз только. Давай-ка, поднимем его!
Вдвоем они затащили тело на сани. Дед подобрал карабин и забрал из машины вещи Павла.
Щелкнув хлыстом, он прикрикнул на лошадь:
– А ну, шевелись, старая!
Танька вглядывалась в лицо спасенного.
– Это ж Павел, инспектор! – узнала она. – Приезжал в прошлом году, помнишь, дед?
– Помню, – отозвался дед. – Помню, как ты на него заглядывалась.
– Ну вот еще! Очень надо! – вскинулась Танька.
Ямы на дороге присыпало снегом, сани летели быстро.
– Что с ним, как ты думаешь? – спросила Танька.
– С медведем столкнулся. Но не видно, чтобы тот его драл.
– Он что, застрелил медведя?
– Да нет, похоже, даже не стрелял. – Дед взял карабин, понюхал затвор. – И правильно делал, что не стрелял. Медведя убить с одного выстрела мудрено, а другой раз выстрелить он тебе не даст.