Орехов закрыл глаза и попытался точно вспомнить их встречу. Очевидно, это было лет за десять до начала войны. Он никогда не забудет тот дождливый день, его парижскую мансарду в старом доме. Капли неумолимо барабанили по крыше. Франция, как и вся Европа, оказалась едва ли не в самом чудовищном экономическом кризисе за всю свою историю. Нью-Йоркский биржевой крах октября 1929 года вверг все население в драматическое обнищание. Еще молодые гражданские демократии оказались перед лицом серьезных угроз: с одной стороны, большевизм на Востоке, с другой – фашизм в Южной Европе. Никто и представить себе не мог, какая катастрофа вскоре разразится, после того как Адольф Гитлер проложил себе путь к власти. В Европе, Орехов это хорошо помнил, царило агрессивное, фаталистическое, упадническое настроение. От Версальского договора, который в принципе должен был обуздать Европу после Первой мировой войны, уже ничего не осталось.
Орехов отчетливо помнил, как из своего маленького чердачного оконца смотрел вниз на уличное движение на рю де Мадемуазель. Насквозь промокшие пешеходы торопливо пересекали перекресток, проходя мимо гудящих автомобилей. Вдруг он увидел подъехавший лимузин, из которого кто-то вышел. Через несколько секунд в его дверь громко постучали. Сколько раз он спустя годы с упреком спрашивал себя, почему жена пустила тогда незнакомца в квартиру. Чужак переступил порог. Его лицо было весьма загорелым, над выступающим лбом виднелись редкие, зачесанные назад волосы. На вид ему было лет тридцать.
Одет странный гость был как американский денди. На нем были белый пиджак, белые брюки и белая шляпа. Свои мокрые сапоги он без всякого стеснения вытер об ковер. Не дожидаясь приглашения, Кокто уселся на единственный свободный стул в рабочем кабинете, предварительно скинув с него несколько пыльных книг. Не успел Орехов, довольно плохо еще говоривший тогда по-французски, издать хотя бы один удивленный звук, как художник изложил свое дело.
В свое время Кокто работал над новым романом на основе оккультных трактатов. Он считал, что нашел доказательство того, что история человечества повторяется определенными циклами. Постоянное дежавю войны и мира. От древнеегипетских символов уроборос – змеи, поглощающей саму себя, через индуистский концепт йоги до круговорота основных законов по Полибию и Макиавелли – следует точный вывод: ключевые моменты универсальной истории повторяются примерно каждые 800 лет по одинаковому образцу.