Жанна ответила с жаром:
– Благодарение Богу, почти миновала пора ожидания. Через девять дней вы дадите мне грамоту.
Население Вокулера уже подарило ей коня и вооружило и снарядило ее как воина. У нее не было случая испытать коня и узнать, может ли она ездить верхом, потому что ее первой и главной обязанностью было – не покидать своего поста и внушать надежду и смелость всем приходящим к ней и подготовлять их к совместному подвигу освобождения и возрождения королевства. Исполнению этого долга она посвящала каждую минуту дня своего. Но не все ли равно, – не было ничего, чему она не могла бы научиться, и притом в кратчайший срок. Ее конь убедится в том с первого же часа езды. Между тем конем занялись братья Жанны да я: мы учились по очереди. Обучались мы также искусству владеть мечом и иным оружием.
20-го числа Жанна созвала свое маленькое войско – двух рыцарей, двух своих братьев и меня – на частный военный совет. Нет, то не был совет, – такое название не подошло бы, потому что она не совещалась с нами, но лишь отдавала приказания. Она начертала нам путь, которым намеревалась ехать к королю, и сделала это подобно человеку, в совершенстве знающему географию; и эта роспись ежедневных переходов была составлена так, что все особенно опасные места оставались в стороне благодаря фланговым движениям. Из этого видно, что политическую географию она знала так же хорошо, как физическую. И в то же время она ни одного раза не была в школе, ничему не училась. Я изумился, но тотчас подумал, что Голоса вразумили ее. Однако, по некотором размышлении, я заметил, что дело вовсе не в том. Она постоянно ссылалась на слова того, или другого, или третьего, и я понял, что она прилежно расспрашивала всех своих бесчисленных посетителей и на основании их сообщений терпеливо собрала всю эту сокровищницу знания. Оба рыцаря дивились ее здравому смыслу и проницательности.
Она приказала нам сделать все приготовления к путешествию, во время которого мы будем совершать переходы ночью, а спать – днем, в потаенных местах; почти весь долгий путь через неприятельскую страну нам предстояло совершить при таких условиях.
Кроме того, она приказала хранить в тайне день нашего отправления, потому что желала уйти незамеченной. В противном случае наше выступление было бы отпраздновано шумными проводами, а это могло бы послужить предупреждением врагу: нас подстерегли бы в засаде и взяли бы в плен. В заключение она сказала: