– Да, но теперь ночь.
– Тем лучше. Ведь ночь, собственно, и создана для поэтов, влюбленных, часовых, патрулей, воров и романистов.
– Значит, вы хотите, чтобы я начал мой роман сейчас же?
– Да он уже начат.
– В самом деле?
– Разумеется.
– С какого же это часа?
– С той минуты, когда друзья ваши сказали вам: «Пойдем ужинать в кабак».
– Вы шутите!
– Нет, честное слово, я вовсе не шучу. Жан Бык будет одним из действующих лиц вашего романа, Жибелотт тоже, так же как и Туссен, и Мешок с известкой. Двое ваших друзей, которые теперь спят и вовсе не подозревают, что мы назначаем им роли, будут тоже действующими лицами вашего романа. Да даже я сам, если вы почтете меня достойным этого, буду одним из героев вашего романа.
– А знаете что! Ведь то, что вы говорите, совершенная правда, и я вполне готов последовать вашему совету.
– В таком случае начните, сказав себе, что вы сами автор великой человеческой драмы, сценой которой служит весь мир с его лесами, горами, реками и океанами, где каждый действует, на первый взгляд, в своих интересах, по своей фантазии и капризу, а, в сущности, движется только по мановению невидимой, но всемогущей руки предопределения. Слезы, которые будут проливаться на этой сцене, будут подлинными слезами, кровь, которую мы там увидим, будет настоящей горячей кровью, и вы сами можете примешивать к ним ваши слезы и вашу собственную кровь. Вы действительно именно такой человек, каким я вас представлял. Смотрите-ка, начало подмораживать, ночь чудная, светлая. Пойдемте искать продолжения истории, первую главу которой мы, если не написали, то разыграли.
– Но ведь нельзя же мне оставить здесь своих друзей.
– Почему же нет?
– А если с ними что-нибудь случиться?
– О! Об этом не беспокойтесь. Я переговорю с гарсоном, а когда здесь будут знать, что они состоят под моим покровительством, то ни один, хотя бы даже самый наглый бродяга в этом вертепе, не посмеет прикоснуться к их головам.
– Хорошо, – согласился Жан Робер, – только будьте так любезны, отдайте это распоряжение при мне.
– Очень хорошо.
Сальватор подошел к лестнице, нагнулся над нею и свистнул каким-то особенным образом.
Казалось, что этого человека здесь никогда не заставляли ждать. Свист его еще не успел стихнуть, как по лестнице взбежал гарсон.
– Вы звали, господин Сальватор? – спросил он.