— Обожаю его, — признался Шварц. — Делает эту тюрьму веселее.
Так вот…
Минотавр не переставал выстукивать ритм «Единого мира».
— Пусть перестанет, — взмолился мистер Ад.
Но Шварц пропустил эти слова мимо своих изуродованных ушей.
— Последние полгода, — сказал он, — я мечтаю только об одном.
Выбраться из этого грёбаного цирка. Мне надоело. Я сыт этим
дерьмом. Я хочу сбежать, а после — взорвать это сраное место,
превратить в груду пепла. За время, проведённое здесь, я смог
подчинить себе этого сраного робота, которого вы натравили на меня
в день нашей первой встречи. Это очень сложно. Я научил робота даже
выстукивать ритм моей любимой песни. А это чертовски сложно. Но я
научил минотавра рок-н-роллу.
Монстр наконец оставил голову мистера Ада в покое.
— И я знаю, что выбраться из этого места нереально, — Шварц
перевёл взгляд с одного архитектора на другого. — Вы сами об этом
говорили. Но я уверен, у вас получится. Вместе вы… и мы найдём
выход. И уничтожим эту сраную дыру…
Он сделал паузу, окинул взглядом кучу трупов.
— Уничтожим вместе со всеми этими отбросами.
Шварц закончил и протянул механический глаз мистеру Аду.
— Это, если я правильно помню, твоё. Начинай.
Мистер Ад взглянул на Умника. Тот кивнул едва заметно. Второй
парень в жёлтом растерянно моргал, ничего не понимая. А когда
мистер Ад, нажав на свой ненастоящий глаз, вынул его из глазницы,
парень в жёлтом побелел и едва не лишился чувств.
Как же давно мистер Ад этого не делал…
Так. Зафиксировать несколько проводов, нажать на перезагрузку,
снова включить, запустить калибровку и синхронизацию… Пальцы
задвигались сами, делали всё точно.
Старый механический глаз сел в глазницу как родной. Пикнул
внутри защитный датчик, узнал старого хозяина.
— Ну? — поинтересовался Шварц. — Получилось?
— Да, — ответил мистер Ад.
Снова всплыли в голове картинки из детства. Уже гораздо более
яркие и красочные. Но всё такие же плоские, и теперь он точно видел
картонки, едва держащиеся на подставках.
— Кажется, я знаю, как нам отсюда выбраться.
Когда ему вырвали пятый ноготь, синий перестал вопить и,
обмякнув, безвольно свесился с крюка.
Бикини что-то прорычал, разобрать из длинного предложения можно
было только «хренов торчок», и приказал унести бедолагу в синем.
Когда торчка снимали с крюка, он вдруг пришёл в себя, пронзительно
взвизгнул, но через мгновенье снова потерял сознание.