— Тут должен быть главный. Отведи меня к нему. Я ему объясню,
что попал сюда по ошибке.
— Откуда ты знаешь, что по ошибке? — усмехнулся Ченг. — Ты же
ничего не помнишь.
— Это не твоё дело, узкоглазый! Отведи меня к начальству.
— Нет тут никакого начальства, успокойся. Тут из людей только
заключённые.
— Тогда какого хрена?! Где выход? Если никто не контролирует,
надо просто отсюда выбираться.
Ответом было равнодушное молчание.
— Куда мы сейчас идём?
Ченг снова не ответил.
— Скажи, а все азиаты в серых одеждах — конченые ублюдки?
— Возможно, — пробурчал Ченг, — но не такие ублюдки, как трусы в
жёлтой одежде.
— Мудак узкоглазый, я тебе жизнь спас! — зло выкрикнул Олаф,
почувствовав внезапный укол откуда-то из прошлой жизни, будто он
когда-то что-то подобное уже говорил или даже часто повторял.
Ченг резко остановился и повернулся к Олафу.
— Ещё раз назовёшь меня узкоглазым, и я тебя убью!
— Как страшно. Посмотри на себя, кого ты можешь убить?
— Кого угодно.
От хладнокровной уверенности, с которой Ченг это сказал, у Олафа
мурашки по спине пробежали.
— В этой чёртовой тюрьме невозможно протянуть полгода и никого
не убить.
Ченг поморщился, словно от боли. Хотел сказать что-то ещё, но
только махнул рукой и зашагал дальше.
Успокоившийся, было, ветер снова задул, растрепав густые русые
волосы Олафа.
— Послушай, Ченг, — начал он, догнав азиата, — давай на мировую,
ладно? Мне просто нужно здесь освоиться. Разобраться, куда я попал.
Ещё нужно вспомнить, кто я такой и что здесь делаю, но это только
мои проблемы. Прошу, помоги мне. Я не шпион и никогда им не
был.
Ченг остановился и заглянул в глаза Олафу. Выжидательно смотрел
на него, не моргая, давая понять, что готов слушать дальше.
— Я бы, может, справился и сам… но из-за провала в памяти я даже
не знаю, чего ждать от самого себя. Ты, наверное, считаешь слишком
подозрительным, что я прицепился к тебе, но посмотри, — Олаф обвёл
рукой раскинувшееся вокруг кладбище, — к кому мне ещё обратиться? А
в одиночку, не зная здешних порядков, я тут погибну через пару
минут, ты же сам об этом сказал. И ещё… если ты меня там не кинул,
значит, я тебе важен и для чего-то нужен.
Ченг нарочито равнодушно пожал плечами, осмотрелся. И застыл,
глядя куда-то мимо Олафа.
— Тамадэ.
Олаф не знал, что это означает, но уже понял, что ничего
хорошего. Обернувшись, он сначала не увидел ничего необычного, лишь
всё то же кладбище, утыканное серыми крестами. Но вскоре среди
невзрачных могил Олаф заметил одну, особенно выделявшуюся. На ней
было целое надгробие в виде женщины-ангела, сжимавшей в руке
меч.