Но теперь, вспоминая слова заместителя, Шварц запоздало понял,
что тот тоже ему не нравился последнее время. Как-то странно он
стал себя вести, перекидывал на себя обязанности, пожинал лавры за
успешные проекты. Готовил место для нового человека на его
должность? Или сам метил на эту должность?
— Ну и в чём особенность этого вашего «ада»? — показав пальцами
кавычки, проворчал Шварц.
— Бесконечные мучения, — сказал первый архитектор, сняв,
наконец, очки.
Один глаз у него был механический и мигал то синим, то
красным.
По спине у Шварца пробежал противный холодок. Показалось, что
глаз просканировал его мозг, и теперь архитектор знает все мысли и
желания господина председателя Совета безопасности.
— Если правильно помню, — с трудом оторвал взгляд от
механического глаза Шварц, — то в аду грешников должны постоянно
мучить черти и всякие жуткие создания. У вас же…
Он оглянулся на заброшенные дома. В сумерках привиделось, что из
окон за ним наблюдает кто-то рогатый, лохматый… Шварц мысленно
пристыдил себя за трусость и за то, что невольно стал втягиваться в
игры, устроенные архитекторами. И подступающий страх быстро
вытеснило негодование.
— У вас же этот город абсолютно пуст! Или я ошибаюсь?
— Ошибаетесь, — улыбнулся пухлый архитектор.
— То есть ваш город-тюрьма…
— Наполнен всякими жуткими созданиями, которые заставят страдать
преступников каждую минуту, каждую секунду! Не оставят в покое ни
днём, ни ночью.
— Это хорошо, — с трудом скрывая дрожь в голосе, сказал Шварц, —
может, тогда вы продемонстрируете мне ваших созданий?
Архитекторы переглянулись. Затем повернулись к охранникам
Шварца. Те едва заметно кивнули.
— Итак, — понизив голос, мрачно и таинственно произнёс пухлый
архитектор, — позвольте вам представить тюрьму будущего, место, где
преступникам всех мастей и калибров суждено страдать каждый день,
каждый час, каждую минуту. Место, из которого невозможно сбежать.
Место, в котором нельзя расслабиться ни на секунду. Встречайте,
самая опасная, таинственная и неприступная тюрьма во всём мире!
Город проклятых…
Что-то пискнуло. Подул ветер, взъерошил волосы Шварцу.
Механический глаз первого архитектора моргнул синим, после чего сам
архитектор тихо чертыхнулся.
— Твою мать, — разозлился его пухлый напарник, — мы же
репетировали! Такую речь мне испортил…