Он даже явственно увидел, как это
будет: на улицах люди в ярких комбинезонах, плачущие жители с
наброшенными на плечи пледами — какая-то штампованная муть из
телевизора.
— А теперь представь, — Артём даже
хохотнул, правда, смех вышел нервным, — выходим мы такие через
годик-другой из лесу. А тут уже и город отстроили, жизнь идет
обычная. Нас из квартиры выселили, с работы уволили, вообще
числимся среди мертвых. Документы восстанавливаем, и тут ко мне из
банка: «Так вы живой? А у вас за ипотеку год просрочки!».
— Ага, — включилась Светка, —
выходим мы заросшие, оборванные, у тебя борода до пояса, встречаем
бабку: — Бабка, немцы в городе есть?
— Да не, ну какие немцы? Ты о чем? И
борода за год так не отрастает.
— Ладно, — жена щелкнула его по
носу, — проехали. А если не теракт? Если все-таки то, к чему вы
готовились? И сегодня это только прелюдия. А завтра тебе и
мародеры, и беспорядки, и что там у тебя по списку?
Артёма резануло, вспомнил. Ну
конечно, было дело. Они как раз копали второй этаж в будущем
бункере, и в перерыве зашел разговор. Что послужило поводом, он уже
и вспомнить не мог. Когда Влад, развалившись на подстеленной пенке
и задумчиво вертя в пальцах сорванный стебель, вдруг ни с того ни с
сего спросил:
— Слушай, Тём, а что ты знаешь о
Варшавском гетто?
— Это где немцы во время Второй
мировой почти всех евреев уничтожили? — пожал плечами. — Да только
это и знаю. Фильмы видел, «Список Шиндлера» и, по-моему, «Пианист»
о том же. Ты к чему?
— А знаешь, что меня во всей этой
истории больше всего вымораживает? Вот смотри. Война, как ты
знаешь, началась первого сентября, операция «Вайс». Я сейчас не про
то, вероломно или нет, были шансы у поляков или нет и тому
подобное. Я о датах. Восьмого сентября немцы дошли до Варшавы,
тогда началась ее оборона. Окружили город только четырнадцатого.
Двадцать восьмого гарнизон капитулировал, немцы вступили в город. О
том, какую политику немцы проводят в отношении евреев, уже всем
известно. Уже восьмого было понятно, что ловить нечего и надо рвать
когти куда подальше. Так какого лешего эти ребята сидели и
ждали?
— Я думаю, гражданских не сильно-то
и стремились информировать о том, что все плохо. Даже рядовой
состав в армии, скорее всего, держали в неведении.
— Ну допустим. Знаешь, когда было
образовано Варшавское гетто? Шестнадцатого октября. Представляешь?
Даже если брать от вступления немцев в город, прошло семнадцать
дней! Больше двух недель! О чем они думали? Что нас это не
касается? Мы в стороне? Еще пятнадцатого можно было уехать, не
знаю, уйти, может, бросив вещи, ценности, взяв только детей в
охапку. Что их держало? Дома? Бизнесок? Наверное, были голоса про
то, что надо бежать, да кто же слушал! Небось, говорили: вот мол,
две недели уже немцы в городе, а жизнь продолжается, — голос Влада
понизился почти до шепота. — А шестнадцатого они все встали на
эскалатор, с которого соскочить уже было нельзя и который довез их
до крематориев Треблинки.