Оторопь немного отпустила. Артём
тронул жену за плечо, молча мотнул головой в глубину гаражных
рядов. Света часто-часто закивала, не отрывая ладошку ото рта.
Стараясь не задеть чью-нибудь руку или ногу, пошли дальше. И чуть
было не наступили еще на один труп, который лежал немного в
стороне. Родионыч. Вот ты где. Как же тебя угораздило, неугомонный
ты наш правдоискатель? Неужели, поддавшись общему настрою, решил
поживиться в темноте торгового центра? Хотя, скорее всего, не
пришелся ты ко двору самоизбранному «комитету». Жалко деда. Пусть и
бестолковый, с дурной инициативой, но без гнили внутри.
— Прости, Родионыч, — пересохшие
губы с трудом разлепились, слов слышно не было. — Прощай.
При свете луны гаражи прошли
неожиданно быстро и без дополнительных приключений. Вот и лес. Как
бы ни хотелось, включил налобник на минимальное свечение.
— Очки.
— Зачем? — удивилась Света. — И так
ничего не видно, а в очках так вообще хоть глаз выколи.
— Вот именно, «глаз выколи». Где они
у тебя?
Светка вытащила из нагрудного
кармана тактические очки.
— Надевай. Не так уж они и мешают,
зато глазом на сук не наткнешься. И близко ко мне не прижимайся,
иначе будешь ловить те ветки, которые я отгибаю.
Вломился. Сзади чертыхалась
жена.
— Потерпи, родная, на опушках всегда
так — света поступает больше и подлесок разрастается. Сейчас
заглубимся, пойдет полегче.
Через полчаса остановился,
расстегнул грудную стяжку рюкзака.
— Достаточно.
— А я думала, мы всю ночь идти
будем.
— Ночью по лесу ходить нельзя,
слишком травмоопасно. Нам просто нужно было отойти подальше. Сейчас
немного поспим, как раз светать начнет. Тогда и двинем.
Три часа сна пролетели как одно
мигание: веки смежились и тут же поднялись. Через ткань наспех
поставленной палатки пробивался робкий свет. В ухо сопела Светка,
отдавливая правое плечо. Рука, обнимавшая жену, слегка затекла.
Пальцами левой пощекотал ей нос. Светка скорчила смешную
мордочку.
— Любимая, просыпайся, — прошептал
ей в самое ухо.
— Сейчас-сейчас, еще одну только
минуточку, — забормотала, переворачиваясь на другой бок и пытаясь
завернуться в Артёма, как в одеяло. — Представляешь, мне такой
страшный сон приснился, будто все, к чему вы с ребятами готовитесь,
сбылось. Голос затихал, она опять проваливалась в сон: — Глупость
какая.