– Ну, я тогда пойду?
– Иди, – кивнул Игорь, – я отсюда на тебя посмотрю. Хорошо?
– Ага…
Хрупкая фигурка Мониты удалялась вдоль набережной, и Игорь только сейчас обратил внимание, какая у неё необычная походка. Какая-то… не понять: порывистая, что ли? Впрочем, не так: «особенная» – вот правильное слово. У близких людей не бывает странностей, только милые особенные черты. Когда даже звук шагов отличается на слух от всех других. Он вдруг поймал себя на мысли, что не может оторвать от неё взгляда. И что его ладони ещё хранят тепло прикосновения к девичьим плечам.
– Уймись уже, парень! – тихо сказал сам себе Игорь. – Уймись!
Монита как раз поднялась по широкой лестнице, уходящей с набережной к бульвару. Наверху обернулась, и Игорь ожидал, что она как всегда помашет рукой на прощанье. Но девушка ступила на бульвар и быстро скрылась из виду.
* * *
Вечером Спиркин набрал на видеофоне номер, по которому последний раз звонил больше года назад – ещё когда носил погоны и кортик Патруля и не был выслан на Надежду.
Соединение установилось, но видеоотзыва не было.
– Жан, это я.
После небольшой паузы экран мигнул и высветил худощавого шатена:
– Привет, Игорь.
Какое-то время они молчали, уставившись друг на друга, пока Спиркин первым не решился нарушить молчание:
– Ты как?
– Жив-здоров, как видишь, – пожал плечами собеседник. – Сам как?
– Тоже. Работаю, – Игорь рассмеялся, – на рыбоконсервном заводе.
– А, делаешь из хорошей рыбы редкостную гадость в баночке? – со смехом подначили его в ответ.
– Ну да, ну да. А я вот всё жду, когда в спортивных новостях объявят, что Жан Ранвье снова надрал всем задницу!
Мужчина резко стёр улыбку с лица:
– Ты не в курсе? Меня вытурили из клуба сразу после той заварухи. Я пытался собрать команду, чтобы выйти на соревнования самому. Но спонсор нас кинул. И мама болела, ты же знаешь, как у неё со здоровьем. В общем, глиссер пришлось продать. С гонками я завязал. Теперь работаю на стройке и тренирую мальчишек из юношеского водно-моторного клуба.
– Я не знал всего этого, Жан! Прости…
– Всё нормально, – махнул рукой Ранвье. – Скажи лучше, ты давно видел Анну?
– Последний раз тогда же, когда и тебя. А вы разве не общаетесь?
Жан хмуро покачал головой:
– Нет. С тех пор, как я ушёл из спорта. Она видела, что со мной творится, а я не хотел, чтобы она меня жалела. А сам… Моя жалость тоже ей не помогала…