– Не бросай меня в таком положении, – вскричал я и схватил Бабетту с такой силой, что она, потеряв равновесие, упала рядом со мной на мою постель, и… что бы хоть как-то попытаться подняться с моего ложа, она невольно схватила меня за эту самую торчащую ручку моего венчика.
Воспользовавшись этим не совсем уж случайно представившимся мне шансом, я подхватил Бабетту за талию и прижал к себе.
– Ах! Мой Бог, какая твёрдая эта у вас штуковина! – произнесла девушка, учась его рассматривать и трогать с заметной любезностью, без всякой боязни, но с пробуждающимся трепетом сладострастия. – И для чего она может послужить?
– Для того, чтобы сделать тебя и меня счастливыми.
– Это мне кажется мне странным… но объясните, и каким образом это возможно?
– Всё предельно просто… Если поместить его в отверстие, которое есть у моей очаровательной шоколадницы, вы сделаете меня самым счастливым человеком в мире.
– Шоколадница сейчас у мадам, в углу, возле зажжённого камина, и раз вы так желаете, я вам сейчас её поищу.
– Не утруждай себя так, моя милая Бабетта, ведь у тебя при себе всегда есть такая же… именно та, что мне нужна сейчас… да и тебе она пригодится.
И я заставил Бабетту почувствовать прикосновение моего пальца, ласкавшего её подрагивающую плоть в том самом месте, которое мне было так необходимо в этот напряжённый момент.
– О, Господи, как приятно вы сейчас делаете мне вашей рукой!
– Как? Что? Понимаешь ли ты, что эти наши места… они сделаны один для другого, и именно от их союза рождается самое большое из всех возможных удовольствий в мире.
– Ах! Наверное, вы правы… Как нежен ваш палец… со мной происходит что-то непонятное… ах! Как это странно! И вы хотите сказать, что то, что я держу сейчас в своей руке, может дать мне больше, чем ваш пальчик?
– Я тебе гарантирую, что это будет для тебя совершенно другое ощущение… и в миллион раз приятней.
– Мне, наверное, нужно для этого его поцеловать, чтобы он до этого снизошёл? – воскликнула бедная инженю, и сразу же, не дожидаясь моего ответа, принялась покрывать мой скипетр поцелуями, в то время, как мой палец, продолжающий свой предварительный поход в основание её пещерки, довёл Бабетту до последней стадии сладострастия.
– Ах! Ах! Какое упоение, – воскликнула она, закатывая глаза и волнообразно сокращая свои бедра. – Я больше не могу этого выдержать… я умираю… Ах! Ах!… Я вся мокрая… я теку, словно родник возле моей родной деревушки.