Раевский слушал всё, что говорил капитана КГБ и пытался лихорадочно сообразить, что же ему сейчас делать, что ответить. Но ничего путного в голову ему не приходило.
– Я не буду этого делать, – вдруг выпалил он решительным тоном, мотнув головой.
– Что ты сказал? – переспросил Паршин, – «не буду?!». Что, ложная щепетильность взыграла?! Все советские люди готовы выполнить свой долг перед Родиной, а этот отщепенец – «не буду». Я смотрю, жизнь-то тебя ничему не учит! Не надоело по конюшням да столярным мастерским щемиться?! А? Да ты вообще дышишь, пока тебе Родина позволяет, мы же всё про тебя знаем, всё! И потом, ты работаешь в гостинице, которая у нас считается объектом повышенного контроля. Мы же знаем, как именно ты туда попал, и что тебя предупреждали, что можно делать, а что категорически запрещено. Да и тебя же никто не заставлял переться в чужой номер в нарушение всяких инструкций. И откуда такая наивность? Ты пришел в коллектив, где все на виду и все друг про друга всё знают! И – на тебе!
Внезапная мысль пронзила Костю: «Неужели и дядя Ваня стучит им?! Если это правда, то и про меня он им тоже всё рассказывал? А что, собственно, именно „всё“? Не про Маркса же шутки. Хотя кто их разберёт, что у них шутки, а что – нет».
– В общем, так, гражданин Раевский, – вновь жёстким, но теперь спокойным и уверенным тоном подытожил Паршин, – или Вы добровольно согласитесь на сотрудничество с нами, и тогда мы поможем вам восстановиться в институте, сменить со временем место работы, вы даже сможете жениться на вашей русской француженке, если, конечно до этого дойдёт! Или же, в случае вашего отказа, вас, как, впрочем, и госпожу Ирину Токмину, ждут очень большие неприятности! Подумайте обо всем спокойно на досуге, не рубите с плеча. О себе не хотите подумать – ваше дело. Но подумайте о любимом человеке. К чему ей-то карьеру ломать. Тем более многого мы от вас требовать не станем, будете нас информировать так, для порядка. Вы свободны, идите пока, думайте, я с вами сам свяжусь – Лжетаксист затушил сигарету, повернул ключ зажигания, заводя мотор и давая тем самым понять Косте, что беседа окончена, и он может выходить из машины.
Раевский вышел из такси, машина сорвалась с места и на скорости, помигав жёлтым огоньком поворотника, скрылась за углом выходившего на улицу Горького дома.