– (Сашенька): …ты про конец сама решать взялась… без меня… да ещё когда я в нужде был по уши.
– (Оля): …ну а что, если бы я врала тебе все эти годы?.. а потом ты бы пришёл и увидел?.. мне ведь тоже хоть в чём-то честной хотелось быть.
– (Сашенька): …в матку мне твоя честность!.. когда вокруг ни одного человека, на которого можно положиться… ни одного!
– (Оля): …ты о себе, Сашенька… а мне ведь тоже, чтоб жить, надо какую-то правду о себе иметь… тогда… перед твоим уходом… у нас с тобой правды больше не было.
– (Сашенька): …ладно… то репеем поросло… и не говори мне слов… я им больше не верю… не тот я, что был прежде.
…стал рассказывать о том, что он сделал и сделает… что другие делали и делают… и как всё будет по-евоному… она, как зверёк, почуяла, как там внутри у него страшный маховик начал раскручиваться… вертел и мотал его наобум… и ничего он с этим поделать не мог… словно вцепился и прилип к огромному ободу… а наружным видом – якобы повелевал… властностью и резкостью возвышался… пронзительным жизненным чутьём обнажал всю никчёмность потуг пришлых кускарей и скучных лохов… но более всего хотел отомстить кому-то… всем им… за всё!
– (Оля): …ты опять на старое поехал… не лезь пока… завались на дно… тут же без тебя сплошной передел прошёл… ты того не знаешь… сперва окопаться надо на время… а там сам увидишь, как дела пойдут… жди верного часа.
– (Сашенька): …нельзя мне на дно… придут и вставят… у нас один техник сидел… в Африке на аэродромах кантовался… однажды видел из кустов, как два льва всерьёз подрались… и больший лев круто задрал меньшего… а меньший на спину лёг и решил сдаться… и больший ему зубами хуй отодрал и съел… а потом сидели эти львы рядом… и тот, меньший, большему в глаза не смотрел… был покорный и побитый весь… да и мошонка, видать, болела… встал и потрусил прочь… кровь у него между ног лилась… местные суахили тогда бутили, что ему теперь кранты… ни в какой прайд не возьмут… подохнет один… так что, нельзя мне на спинку… другая мне выходит дороженька.
…тут как-то сразу… посреди… из ничего и само собой сложилось у неё в голове, что там, в тюряге, он, конечно, трахал пидаров в зад точно так же, как её… но там, наверно, много чего ещё было… может, и его трахнули… и сейчас это буравит его подспудным матёрым сверлом, заусенцы выдавливая… душу темнит.