кружки… из которой Юрка с незапамятных времён дул свои бесконечные полуночные чаи.
…стал расспрашивать заблудших незнакомцев, кто они такие и откуда его знают… и дошёл до такого беспредела, что начал кое-кому отказывать в ночлеге… ряды собутыльников слегка поредели… а из новых всё больше попадались подростки в эпоху становления характера.
…но уж по традиции было так заведено, что, мол, хоть весь вечер сиди себе утюгом без ручки… или туманную вуаль на себя кинь полумесяцем… а Коробков то ли маслами трёт по свежаку седьмой раз… то ли починяет свои вспомогательные конструктивные деревяхи… то ли жрёт и пьёт… то ли с бабой какой о вечной совместной жизни в кладовке договаривается… а то, за нефиг делать, бросит всех и едет вон по неведомым околотошным делам… Коробков на миру живёт… и кого не хочет – не видит… и прочим не противупоказано изъявлять любым способом строптивое своеволие, просветление, мракобесие и прочую разноякую блажь… будь на то любая неплоская фантазия… подходящая гармония текущего момента… и непротивление духу ежедневного разношёрстного коллектива.
…и кто такой этот Юрка Коробков?.. тяжёлый детина чуть ли не двухметрового роста… расползшийся за все мыслимые телесные габариты, как морж… с жёстким проницательным взглядом, не оставляющим шансов на миролюбивый исход… и надёжно скрывающим врождённое добродушие… всегда в фаворе у любого начальства… особенно у своего, в Союзе художников… ибо вёл себя с ним, как свой среди своих… не к чину апеллируя, а к крутой мужиковской закваске… да и находясь под распоряжением… редко спорил… покрывал все нелепости и недоразумения общим благодушием и весёлым ядрёным матом… отмечалась, правда, в этой дежурной разухабистости и панибратстве такая слюнявая нотка, от которой Коробкову бывало не по себе… в похмельное утро мерещилось во вчерашней браваде – унижение и фиглярство… но скреплял грудь – мол, так надо… ну а от начальства заказики шли и командировки получше, чем по рангу положено… мастерская вот досталась на Кутузовской набережной… старая, конечно… но место-то неслабое… со многих сторон лучше, чем те, новые, на Московском проспекте… да и невольно хотелось его чем-то отметить… уж больно у всех на виду был Коробков… свой, понятный русский мужик… казацких кровей… прихватывавший секретарш за утверждённые и медицински освидетельствованные попки у кабинета САМОГО… и отчитанный за это якобы тоже САМИМ.