– Да ты что, побойся Бога, ты ведь шофер и такое шоферу говоришь. У меня и десятки с собой нет.
– Тогда привет, батя, – Зайцев хлопнул дверцей и газанул.
– Ну и шоферюга ты, – крикнул вдогонку Виктор Павлович.
Он долго не мог прийти в себя. За всю долгую шоферскую жизнь такой случай единственный…
Они не узнали друг друга. Было темно, да и столько лет прошло.
Старый шофер сел в кабину, запустил двигатель, включил печку и понемногу успокоился. Он включил видавший виды старенький транзистор и незаметно задремал. Проснулся Виктор Павлович от ясного боя Курантов. Било полночь. Бой часов передавали по радио.
«С Новым годом!» – послышалось из транзистора.
С Новым годом, Виктор Павлович!..
ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ КОМАНДИРОВАННОГО
* * *
Бешеный ритм суетной жизни современного горожанина практически не дает возможности ему остановиться, оглядеться, задуматься. Он лишает нас возможности проанализировать содеянное, оценить, пусть приблизительно, свои поступки и поступки окружающих. Только долгие часы вынужденного бездействия, подаренные нам современным транспортом, позволяют приоткрыть оболочку, под которой спрятаны наши чаяния и самые сокровенные мысли. Эти часы дают нам возможность поделиться нашими бедами и проблемами с незнакомыми людьми без риска, что это приведет к каким-то, хотя бы мало-мальски значительным, последствиям.
Моя жизнь сложилась так, что мне приходится много ездить, много летать по причине служебных командировок.
Часто, те откровения попутчиков, которые не трогают в большинстве случаев черствое сердце современного человека, порождают во мне иногда негодующие, а, порой, добрые ощущения. Эти ощущения и послужили основой для настоящего повествования…
Осенний мелкий дождь полоскал город, словно выстиранное белье. От избытка влаги весь камень, кирпич, бетон приобрел мрачный серый цвет.
В здании вокзала «Рязань-2» шел ремонт, и было очень тесно. По случаю отмены летнего расписания и, частично, из-за ремонта дороги, а возможно, еще по каким-то причинам, поезда не ходили весь этот день. Руины из строительных материалов на перроне дополняли и без того унылую картину моего ожидания. «Наверное, такими были вокзалы в войну», – подумал я. Хотелось есть. Я купил черствый пирожок и стакан с мутноватой жидкостью с громким названием «кофе», с отвращением проглотил все это и примостился на подоконнике в ожидании вечерней электрички на Москву. В голове роились мысли, настроение было скверным, утешало только одно: мне удалось купить целый портфель чая, который, к моему удивлению, в Рязани продавался свободно. Так я просидел битых три часа, выходя несколько раз под дождь на перрон покурить, опасаясь при этом, что кто-нибудь сядет на мой кусочек подоконника.