– Давай подплывай поближе, пригласим этих девчонок.
А второй, посмотрев внимательно в их сторону, противно так отвечает:
– Да ты чё, одна-то старуха.
Эвелина сделала вид, что не слышит, развернула дочь и, оскорблённая, быстро увела её от пруда.
Ей казалось, что она не зацикливается на возрасте, старалась думать о нём философски, как там у Рязанова «дождь и снег, любое время года надо благодарно принимать», но всё же в такие, редкие пока, минуты, когда её тыкали носом в её лета, было немного грустно.
Хотя в целом жила она в своей семье и при своей работе вполне комфортно и спокойно. У каждого в этом доме была своя жизнь. Муж круглые сутки занимался бизнесом, в котором она ничего не понимала. Иногда, когда был в настроении, он пытался ей что-то объяснить, но слушала она невнимательно, он замечал это и злился, что она, как все филологи верхогляд и что-либо более глубокое ей недоступно, и что, если вдруг она спросит его о чём-нибудь в следующий раз, он ей снова всё повторять не будет.
– Не больно-то и надо, – думала она, – и так слушала только из вежливости.
Он постоянно ходил на какие-то встречи и переговоры, которые, когда она слышала их в телефонных вариантах, казались ей вполне пустыми, не расставался с двумя смартфонами даже в туалете, а его лучшим другом был ноутбук – с него начинался день, с ним он проводил ночи, спать ложился под утро и вставал, когда все нормальные люди уже шли на обед. Как можно заниматься бизнесом при таком графике работы, она не понимала. Впрочем, и результат от этой работы был невелик.
Дочь-студентка тоже была вся в себе – учёба, книги, встречи с подругами по универу, телефоны и тоже компьютер, в котором, кажется, была её основная жизнь – общение, знакомства, разнообразные новости, фото и видео и что там ещё возможно. Когда Эвелина спрашивала, не скучно ли ей, она отвечала, что ей никогда не бывает скучно, поскольку человек она самодостаточный.
Эвелина любила утро. Она вставала раньше всех, шла на кухню, где всё было устроено так, как ей хотелось. Светлые стены, светлая мебель, не хайтек, но чистота и изысканная, как она считала, простота. Она не любила всякие тряпочки, салфеточки, обилие баночек для специй, посуду и всевозможную утварь на столах и полках. Может быть, это было навеяно обыкновенной рациональностью – меньше уборки, но скорее любовью к порядку, который она старалась соблюдать во всём. Вот и здесь, на кухне, приучила семью жить по принципу – кто последний за столом, тот и убирает. И как-то так повелось, что никакой грязной посуды в раковине или оставленной на столе немытой чашки в кухне никогда не было.