– А ножки ничего себе! – донеслось с последней парты.
– Лесин! – прикрикнула Фрекен Бок.
По классу опять пронеслись смешки и шёпот.
Она улыбалась и смотрела на всех сразу, но на одну секунду её взгляд задержался на мне, я это сразу заметил и больше уже ничего не видел, кроме её глаз – лучистых, как два солнца. Мне даже показалось, что в классе стало светлее, просторнее.
Мой дружок Валерка Зак, который сидел рядом, подтолкнул меня локтем и показал первый палец:
– Во! Нормальная бикса.
– Да-а… – закивал я и с опаской глянул на симпатягу Зака.
С тех пор по утрам я подкарауливал Светлану на пути в школу. Несмотря на трескучие морозы, выходил из дому гораздо раньше и, спрятавшись за углом, ждал.
– О! Привет! – Я, не спеша, подходил к ней и сопровождал до самого класса.
Из школы променад вдвоём не удавался: кто-нибудь обязательно «садился на хвост». Новенькая вызывала любопытство не только у пацанов, но и у девчонок, которые стали носить традиционную одежду – коричневое платье и чёрный фартук. Мода у них такая наступила, значит.
…Начался урок литературы. Её преподавала училка, которую мы между собой звали попросту – Аллочка, за её небольшой рост, нежный голосок и юный возраст. Она задала нам выучить стихотворение советского автора на выбор, но любителей поэзии среди нас не оказалось, поэтому задание мы, в большинстве своём, не выполнили. И тогда Аллочка рассвирепела не на шутку: поставила в журнал кучу «пар». Ковалёву вызвала в конце урока. Класс притих. Новенькая у доски отвечала впервые.
– Роберт Рождественский, – объявила она негромко, но твёрдо. – «Письмо к Франсуазе Саган».
– Пожалуйста, – благосклонно кивнула Аллочка.
Светлана читала очень красиво, с «выражением»:
– Над высушенной гвоздикой прошебаршит гром.
И на песок тихий тихо вытечет кровь.
Станет сердце неслышным. Небо застынет в глазах…
«Не надо… Ведь я же лишний…» – успеет парень сказать.
Но будет грохотом танка в землю вдавлена фраза!
И всё оборвётся…
В классе стало так тихо, будто бы он опустел, и только голос Ковалёвой:
– А где-то в своём Париже, которого не повторить,
Станет девчонка стриженая лишние слёзы лить.
Лишними станут подруги, лишним покажется март,
Лишними станут руки, привыкшие обнимать…
Когда стихотворение закончилось, все ещё продолжали молчать, потом вдруг, не сговариваясь, зааплодировали. У меня бегали мурашки по телу.