– И долго вы с ним целовались? – допытываюсь я.
– Нет. Ну, стрёмно как-то, у меня аж голова закружилась. Да ещё в подъезде. Я убежала домой, мы у маминой подруги гостили. А на следующий день мы с мамой уезжали.
– Он провожал, конечно, с цветами, хлопушками и фейерверком! – Кажется, я разозлился, и меня понесло!
– Да ну тебя! Он вообще не провожал. Я не разрешила. Мама, тётя, подружки!.. И он, да?
И тут, сам не знаю, что на меня нашло. Я накинулся на Светку с горячим намерением поцеловать её! Она, как ошпаренная, отскочила от меня, я догнал, схватил её за руку, она вооружилась большой теннисной ракеткой и стала махать ею передо мной.
– Фомин, ты что! Белены объелся? – крикнула она.
– А что? Другим можно, а мне нельзя? – процедил я, отпустил её руку и удалился, хлопнув дверью.
Она даже не вышла меня проводить.
Перед первым в новом полугодии учебным днём я почти не спал. Воображал себя то мачо, то суперменом, а то и вовсе – чмом или хиляком. Я жаждал мести. Это непременно!
Светку перед занятиями я не ждал. В школе подошёл к Ирине Цапиной:
– Скажи Беловой, чтобы слиняла куда-нибудь. Я с тобой сяду.
Ковалёва оказалась в одиночестве за нашей партой. Нас она могла видеть сбоку, краем глаза. Заметив такой расклад, добрые ребятишки стали подначивать:
«Возвращение блудного друга?» «Совет вам да любовь!» «Старый друг лучше новых двух! Правда, Фомин?»
Кажется, я Светке отомстил. Она наверняка сидела «не в своей тарелке». Я торжествовал! Весь урок мы с Цапиной перешёптывались, пересмеивались и получали замечания от математички, которая призывала нас вести себя прилично.
Прозвенел звонок на перемену.
Светка проходит мимо меня, бросает на парту скомканный тетрадный лист и, не останавливаясь, говорит:
– Тебе. Прочитай.
Такой злой я её видел всего пару раз – когда она становится холодной, надменной, говорит очень тихо и презрительно.
С удивлением и скрытой радостью разворачиваю, разглаживаю изрядно помятый листок, читаю:
– Сижу над игреками, иксами,
А в голове – стихи.
Вроде бы выпрыгнули мы сами
Из недр математики.
Как Пифагоровы дети,
Мы в треугольниках этих.
Унылые катеты —
Ирка и ты,
Гипотенузы веточка —
Я, Светочка!
С ней у вас угол прямой,
Тупее, чем острый мой.
Заметь, к тебе я ближе.
Вместе взятые вы же
Не стоите меня одной!
Я торжествую, ликую. Неужели Светка ревнует?