– Это следовало ожидать! Проходимцев сейчас, хоть пруд пруди, не следует думать, что сие минуло и нашу великую нацию, – саркастически рассмеялся Каспар. – Надеяться, что нам удастся получить обратно свои деньги, скорее всего не стоит. Теперь нужно что-то предпринять, чтобы мошенник не настучал на нас властям.
Но предпринимать ничего не пришлось. В ход событий вмещалось Провидение: Моршен утонул, купаясь в нетрезвом виде. Возникла новая опасность, как бы не пало подозрение в содействии его гибели на тех, кто общался с писарем больше всего. Поэтому никто из французов деревни Кунан в Евпаторию больше ни ногой целых два месяца. Время для отплытия летом 1856 года было упущено; на носу уже сентябрь, а у них ни лодки, ни документов. А тут еще Лавуазье. Нет, никакой недуг не одолевал его, и Каспар с самого начала подозревал, что это симуляция. Какой же это больной, если он не желает показаться врачу? Наконец, Марен не выдержал и при встрече выложил Каспару причину, которая приравнивалась, как заявил он раньше к восхождению на императорский трон и даже больше. Следует вспомнить, что собранные однажды вместе на военном корабле моряки ничего толком не знали друг о друге. Они называли Марена Лавуазье стариком, но оказалось, он всего лишь на пять лет старше Каспара, которому в этом году пошел сорок первый год. Всему виной его борода и усы. Если забежать вперед, то действительно, когда настанет час убрать все это – перед изумленными односельчанами предстанет молодое красивое лицо Марена, мужественное и приветливое одновременно. И лишь теперь они услышали его историю.
– Я рано женился и прожил с женой более двадцати лет. Но нельзя эти годы назвать счастливыми, лишь только потому, что у нас не было детей, которых мы оба страстно желали. За два года до того, как мне предстояло покинуть Францию, мы разошлись; может быть, мне повезет с кем-то другим, сказала на прощание моя бывшая половина.
– Это хорошо, а то я считал, что мы сделали тебя двоеженцем, – признался командир.
– Нет, я не был им. И ты представляешь, Каспар, мое состояние, когда моя Людмила призналась, что у нас будет ребенок! Какое счастье на нас свалилось! Какая радость! – на глазах у Лавуазье показались слезы. – Ты скажи мне, дружище в какую Францию я теперь поеду? Там меня никто не ждет, а здесь теперь у меня есть все! Ведь мне теперь от Всевышнего, слава Ему, больше ничего не нужно, только здоровья и мира, понимаешь!