– Ну что вы там встали? Догоняйте класс! – окликнула их учительница.
– Кажется, днем пойдет снег, – задумчиво произнес Людовико.
– Прекрасно, но мы торопимся. Идемте, нас ждет сеньора Мильштейн.
Гильермо неохотно оторвал нос от холодного оконного стекла. Ему нравилось смотреть на горы, начинавшиеся сразу за городом, и представлять, как из тяжелых черных туч, затянувших небо, начнет падать снег и укутает все вокруг!
В библиотеке ученикам полагалось сначала выбрать книги на дом, а потом встать друг за дружкой в очередь, чтобы заполнить карточку, которую выдавала каждому сеньора Мильштейн.
– Гильермо, ты что возьмешь? – спросил Людовико.
– Не знаю.
– Мне нравится повесть про компанию друзей: у них есть собака и они вечно попадают с ней в какие-то забавные истории, – сказал Людовико. Он тоже не очень любил книги, но все же читал побольше, чем его друг. – А ты?
– Может, возьму двух «Тинтинов», – ответил Гильермо.
– Но ты же знаешь правила. Сеньора Мильштейн всегда говорит, что комиксы – это не чтение, и если хочешь «Тинтинов», то еще нужно взять хотя бы одну книгу со словами, без картинок.
Гильермо ничего не ответил: он знал, что приятель прав. В том, что касалось соблюдения правил, сеньора Мильштейн была непреклонна.
Несмотря на это, он все же выбрал комиксы про Тинтина: «Голубой лотос» и «Сокровище Красного Ракхама» – и встал в самый конец очереди. По мере того как она продвигалась, сердце Гильермо билось все сильнее. «Только бы она разрешила взять мне “Тинтинов”, ну пожалуйста!» – отчаянно твердил он про себя.
Сеньора Мильштейн походила на доисторическое животное. Когда она смотрела на кого-то поверх очков в золоченой оправе своими старыми, усталыми глазами, казалось, что это не женщина, а древняя черепаха, превратившаяся в библиотекаршу. В руках она непременно держала карандаш и ластик. Карандаш всегда был остро заточен: сеньора Мильштейн жить не могла без точилки. Ластик она предпочитала мягкий, желательно марки «Милан» № 430, – ей нравились мягкие ластики.
– Дай нам бог доброго дня, Гильермо Кальдара, – сказала библиотекарша, когда подошла его очередь.
Услышав столь старомодное приветствие – так выражалась только его бабушка, – Гильермо почувствовал, что у него задрожали руки.
– Здрасьте, сеньора Мильштейн.
– Посмотрим… Минуточку, сейчас найду твою карточку… Кальдара… Кальдара… – повторяла она, роясь в пухлой папке, где лежали карточки всех учащихся школы.