– Откажешься? – изломила тонкую бровь Альвия.
– Откажусь, лиори, – склонил голову Дин-Одел.
– Сбежишь подобно трусливой шавке?
– Как вам будет угодно, Перворожденная. Мне нет нужды кому-то доказывать свое мастерство и отвагу. Я давно не юнец, и пустые оскорбления не горячат мою кровь.
Тон Райверн был ровным и спокойным, не горячилась и Альвия. Лишь отстраненное любопытство читалось в ее глазах, и что на самом деле творилось у нее на душе, угадать было невозможно. Лиори приблизилась вплотную к изгнаннику, около минуты изучала его непроницаемым взглядом чуть суженных глаз. Он не отвел взора, только загнал поглубже вновь всколыхнувшееся волнение от ее близости. Перворожденная ухватила риора за подбородок и вынудила его склонить голову. Теперь их лица были настолько близко, что Райверн чувствовал теплое дыхание Альвии, он даже мог бы поцеловать ее, но подобное безрассудное желание решительно отогнал, не желая осложнять и без того накаленную обстановку.
– Послушай меня, Райв, – негромко произнесла Альвия, почти касаясь мужских губ своими губами, – у тебя нет права отказывать мне. Это моя земля, моя власть, и она неоспорима даже для послов. Ты услышал меня?
– Да, лиори, – ответил Дин-Одел. Он спрятал руки за спину, чтобы не поддаться искушению и не дотронуться до повелительницы Эли-Борга.
– Сейчас ты возьмешь меч и встанешь против меня.
– Я не хочу причинять вам зло, лиори.
– Ты его уже причинил, Райв, и это зло проросло в моей душе нескончаемой болью, – Перворожденная резко оттолкнула от себя мужчину и выкрикнула: – Принесите мечи! – После вновь посмотрела на риора и закончила: – Деревянные.
Брови риора взлетели вверх.
– Что бы вы ни решили сделать со мной, я не причиню вам зла, – повторил он, но Альвия только коротко и зло рассмеялась:
– Я причиню тебе зло, Райв! – воскликнула она, но сразу успокоилась: – А я пока не могу себе этого позволить. Я берегу вашу драгоценную шкуру, риор Безродный.
Она вновь рассмеялась со злостью и горечью, и Одел почувствовал себя уязвленным. Не палкой, обструганной под меч, но последними словами. Меньше всего Райверн думал о том, как сохранить шкуру. Он даже мог бы подставить грудь под ее удар, сейчас он вообще был готов на многое, но только не прятаться за свою неприкосновенность, как посол Эли-Харта. Райверн не искал защиту, и то, что когда-то уполз, истекая кровью, и цеплялся зубами за жизнь, было лишь следствием желания вернуться и доказать! Но…