Провел ежедневный ритуал чистки
жевательных принадлежностей. После – капитально обмылся холодной
водой. Брр… Горячую позавчера отключили. Весна... В минуту сбрил
слабый пушок. Рука привычным движением потянулась пригладить
волосы. Темные, как душа Билла Гейтса всегда торчат диким
кустарником. Горсть воды – для лучшего эффекта. Тряхнул головой. И
так прическа сойдет! Куча антисептиков обработали плодородную,
будто чернозём кожу. Чуток дешёвых духов на волосы, чтобы запах
дольше держался.
Суетливо спеша заторопился на кухню.
Опаздываю. Тонкие изящные пальцы никогда не державшие ничего
тяжелее ноутбука ухватили вчерашнюю булку белого. Накидал на хлеб
душисто пахнущей сырокопченой колбаски. Поверху пристроилась белая
шапочка ароматного сыра. Кусочек помидорки завершил кулинарную
композицию. Так сказать, организация незатейливого завтрака:
вкуснее фуд-кортов, быстрее фаст-фудов. Опа – записка на столе! И
как сразу не заметил? На самом видном месте! Красной ручкой! Без
очков – ворона просто.
«Лёва, завтрак на плите. Сынок,
сегодня манная кашка. Возьми масло в холодильнике. Смотри, не ешь
колбасу!!! – доктор запретил!».
Как в насмешку – назвали же меня так
грозно! Царское звериное имя порочу. Поздно! Не успел я, мама,
прочитать. Уже покушал. В голос закряхтел, жалобно застенал,
проклиная тот день, когда родился. Но руки не забывают споро
натягивать узкие, до бела выцветшие джинсы с китайского рынка. Хоть
гладить ничего не надо. На спинке стула – белая рубашка. Заботливые
руки мамы ещё с вечера подготовили к рабочему дню. На ходу накинул
теплую любимую куртку, не расстаюсь с ней ещё с универа. В темной
прихожке прищуренный взгляд пробежался по бардаку. Давно пора
лампочки вкрутить, руки никак не доходят. Вспомнил где положил!
Цапнул из громоздкого шкафа потертый портфель. Ноги на ощупь, как в
тапочки влезли в сапоги. Противно заскрипела железная дверь, нехотя
выпуская на лестничную площадку. А там на носочках, до кнопки.
Окончательно обулся уже у в лифте. Спуститься со своего
двенадцатого. Кинул – «Здрасьте!» – вечно ворчащей пожилой соседке
Бабе Нюре. Та посторонилась с пустым вонючим мусорным ведром. Из
внутреннего принципа не пользуется мусорными пакетами. Едва
отвернулась – зажал нос. Уважаю консерваторов, но не до такой
степени. Вот так и получается в жизни. У каждого из нас своё
помойное ведро за пазухой, а часто и не одно, которые давно пора
выкинуть в выгребную яму, иной раз – вместе с душой.