Сжимает на грани с болью. Я едва терплю, чтобы не отдёрнуть конечность.
– Насколько я успела уяснить, моя помощь при заключении контракта вам не требуется, так что и моё присутствие здесь не столь уж и необходимо, – выдаю твёрдым решительным тоном.
Освобождению пленённого запястья это мало помогает, даже после того, как тяну руку на себя. Хватка мужчины становится лишь крепче, теперь в самом деле больно.
– Демидова, не беси меня своей тупостью, – процеживает сквозь зубы Быков. – Ты останешься здесь. Потому что я так сказал. И из ресторана мы уедем вместе. Если, конечно, ты не решила провести остаток своих дней, толкаясь в очереди безработных, прежде уволенных по статье за свою профнепригодность.
Дышать опять становится сложно. Будто на грудь бетонную плиту положили. И глаза подло щиплет. Ещё немного – позорно расплачусь от такой несправедливости.
– Я ухожу, – повторяю сказанное прежде.
Нервно закусываю нижнюю губу, ведь эта боль отвлекает от слёз, немного перекрывает ту, что пронзает запястье. Освободиться так и не получается. Виталий Леонидович продолжает удерживать.
– Это твой последний шанс, Варвара. Больше предлагать не стану: или ты со мной, или на улице, я найду ту, что посговорчивее, – ухмыляется ядовито. – Поверь, потом ещё сама же спасибо скажешь и оценишь всё то, что я тебе предлагаю. Это только в первый раз «стыдно», – замолкает, снова ядовито ухмыляется. – Хотя, думаю, после второго перепихона в туалете тебе уже пора позабыть про стыд. Я – не сопливый мальчишка, всё будет, как надо, снимем номер в отеле, закажу тебе шампанское и всё, что хочешь. Сперва вдоволь расслабишьс-с-с… – дальнейшее застревает в его горле, наряду со сдавленным подвыванием, едва в мужскую физиономию прилетает внушительный кулак.
Моё запястье отпущено. Быков всё с тем же подвыванием хватается за нос. Сквозь его пальцы сочится кровь. Я же в немом шоке оборачиваюсь на возвышающего за моей спиной… Глеба.
– Сам ты… сопливый, – ледяным тоном отчеканивает Филатов. – Падаль, – добавляет, брезгливо скривившись.
В золотисто-карем взоре сверкает чистейшая ярость. Наверное, именно поэтому я не возражаю, когда он сдавливает мою ладонь в своей и тащит за собой по коридору. Едва поспеваю за его решительным размашистым шагом. Только чудом не падаю, спешно подбирая длинный подол платья прямо на ходу, чтоб тот не путался под ногами.